Наверное, она просто не была готова ко всему дальнейшему. И слава богу! Теперь есть Гера…

Галя вдруг тихо вскрикнула, очнувшись от дремы, потому что ее вновь охватил жар. Она не могла понять: видит ли его наяву, или он ей снится? В дверном проеме стоял Гера, но его было плохо видно, поскольку свет от лампочки падал на Пернатого, свернувшегося клубочком в кресле. Галя попыталась вскочить, но ноги от долгого сидения будто одеревенели.

— Тс-с! — сказал Гера, приложив палец к губам.

Да, это был он. Но тут в дверном проеме появился еще один парень. А за ним — еще один. И какая-то девчонка… Сколько их?

— Тс-с! — повторил Гера и огляделся, изучая обстановку.

8

Второй этаж. Дверь в палату № 8 чуть приоткрыта. Снежана задержалась в коридоре, оглядываясь на Драгурова. У окна на столике горела лампа, под ней раскрытый журнал, телефон. В самой палате было темно.

— Пришли? — проскрипел чей-то голос. — Не зажигайте свет, может, они еще где-то рядом. Стоят во дворе и наблюдают.

— Мы никого не видели, — сказал Владислав. Все было так странно — этот голос откуда-то из угла, тошнотворный запах лекарств, напомнивший вдруг посещение квартиры Белостокова, вспыхнувшая в темноте спичка, озарившая старческое лицо, изъеденное морщинами, — что Владислав перешел на шепот, словно боялся вспугнуть собственную тень, оставшуюся в коридоре: — Вы кто? И какого черта все это значит?

— Погоди! Я сама. — Снежана вышла вперед и приблизилась к старику в пижаме, забившемуся в углу. — Вы меня узнаете? Я приходила к деду.

— Говорите громче, — ответил тот. — Я плохо слышу.

— Я внучка Караджанова, — почти крикнула ему в ухо Снежана. — Это вы мне недавно звонили?

— Я, я! — закивал старик. — Не кричите. Я вас нормально слышу. Говорите тише, они могут услышать.

Драгуров отвернулся, процедив сквозь зубы:

— Старый идиот! По-моему, он просто маразматик. Развлекается от бессонницы.

— А где дед? Сосед ваш где? — продолжала допытываться Снежана.

Драгуров наконец-то нащупал на стене выключатель, щелкнул, и лампа дневного освещения под потолком замигала. Сумасшедший старик закрыл лицо ладонями, начал раскачиваться, как одинокий тростник под сильным ветром, вперед-назад и захныкал:

— Зачем? Зачем? Выключите!

Прежде чем снова погасить свет, Владислав разглядел две пустые кровати со смятыми одеялами, пару тумбочек, несколько книг и кувшин с водой. Из-под кровати тянуло испражнениями: наверное, ночные горшки выносили раз в день.

— Довольно убогая лечебница, — проворчал Драгу-ров. — Ты что же, не могла поместить дедушку в более приличное заведение?

— Он сам выбрал эту, — резко ответила Снежана, — А где дед?

Владислав услышал какой-то звук, будто выбивали половик, и догадался, что Снежана трясет старика, надеясь услышать от него вразумительный ответ.

— Где он? Где? — повторяла Снежана, пока Владислав не остановил ее и не оттащил в сторону.

— Совсем с ума сошла? — прошептал он. — В нем же еле душа теплится. Надо просто разыскать дежурную и все выяснить.

— Хорошо. — Девушка пришла в себя. — Может, его перевели в другую палату?

— Никуда его не перевели, — неожиданно сказал старик. — А звонил я. Ваш дед в ванной, мокнет.

Почему-то сразу заподозрив неладное, Драгуров взял Снежану за руку.

— Странное время для приема ванны, — пробормотал он.

Они вышли из палаты, направились в конец коридора, где обычно размещаются процедурные кабинеты и туалет. Драгуров толкнул одну дверь, другую. В третьей горел свет. Здесь стояли две чугунные ванны, напоминавшие, скорее, большие корыта. Из одной продолжала течь вода, выливаясь на пол.

Именно в этой ванне лежал старик в пижаме, и Драгуров сразу узнал в нем своего заказчика, приходившего в мастерскую пять дней назад. Узнала деда и Снежана, отпрянув и закрыв рот ладонью, чтобы подавить рвущийся вопль. Старик был погружен в ванну с головой, но босые ноги торчали наружу, а грудь придавлена тяжелыми медицинскими весами. Мертвые глаза блестели сквозь слой воды.

— Пошли! — потянул девушку Драгуров. — Мы тут лишние.

Драгурову пришлось почти силой вытолкнуть Снежану за дверь. Губы девушки беззвучно шевелились.

— Я не знаю, кто это сделал, — произнес Влад. — Но просто поднять и положить себе на грудь такую махину он бы явно не смог. А его сокамерник — тем более. Надо уходить, пока мы сами не вляпались во что-нибудь похуже. Пойдем, здесь дурно пахнет, — добавил он, уводя Снежану.

— Да, да… — бормотала она, покорно, словно послушный ребенок, идя за Драгуровым. Возле палаты № 8 Владислав остановился.

— Подожди тут, — шепнул он, зашел и, не включая света, на ощупь направился в угол. Драгуров щелкнул зажигалкой, и слабое пламя отразилось в безумных глазах старика. — Что они от него хотели? — спросил Владислав. — Те двое, мужчина и женщина?

— Хотели? — переспросил старик. — Хотели… Да, они хотели… — Он подмигнул. — Они думали, что я сплю.

— Что им было нужно? — прошипел Владислав. — Отвечай, старый дурак, пока я тебе шею не свернул!

— Вот-вот, и они говорили то же самое, слово в слово. — Старик засмеялся, тихо и злорадно, как настоящий сумасшедший.

Драгуров понял, что вытрясти из него ничего не удастся. Он повернулся и так же на ощупь направился к двери. Он уже почти дошел, когда вслед ему донесся дребезжащий старческий голос:

— Куклу! Куклу! Куклу!..

1

Наверное, больше всего Галя удивилась, увидев среди спустившихся в подвал и свою одноклассницу Людку. Были тут и другие девчонки, но их она не знала. А всего пришло человек пятнадцать. Они встали вдоль стен, в дверном проеме, за спиной у Геры. И, как ни странно, приятели Пернатого, которых он выгнал из подвала часа два назад, тоже были тут, в полном составе: Додик, Арлекин, Татарин, даже побитый Гусь. Полный сбор обеих уличных банд. Словно они готовились сесть за стол переговоров. «Они что, решили примириться?» — подумала Галя, но тотчас отбросила эту мысль, потому что почувствовала, как все эти подростки, сбившись в новую стаю, смотрят на Геру, будто готовы уловить малейшее его движение, выполнить любое желание.

Пернатый уже очнулся и теперь презрительно смотрел на своих корешей. Достав сигарету, закурил.

Гера, не глядя на Галю, словно она вообще отсутствовала, спросил:

— Ну, Пернатый, ты понял?

Тот лениво кивнул, будто ему было противно разговаривать с ними.

— Ты понял, что теперь ничего не значишь? Они сами ко мне пришли. И теперь я — главный. А ты — никто, и звать тебя — никак. Ты меньше котенка и слабее кузнечика. Ты смог побить Гуся, а со мной тебе никогда не справиться. Но я и не буду с тобой драться. Зачем? Я взял тебя хитростью. Теперь ты — один против всех. Слабак! Какой же ты слабак! Ты заманил сюда девчонку, думая насолить мне, но даже этого дела не сумел довести до конца. Струсил. Пошел против своих. Распустил сопли. Стал ее защищать. А в результате проиграл сам. Никогда не играй в благородство, Пернатый! Люди ждут крови, боли и страха.