— Что тебе приснилось?

— Не знаю, — прошептала я тихо, чтобы тут же исправиться, — не помню.

— Раньше кошмары снились? — Асвер не унимался, а ладонь его, быстро отдавала прохладу, делаясь неприятно-горячей.

— Нет. Только перед экзаменами иногда. Раньше. В этом году все совсем спокойно было.

Бросив напряженный взгляд на мой камешек, мирно лежавший на столе, Асвер качнул головой и задумчиво пробормотал:

— Да ну нет. Бред же, — посмотрел на меня и насмешливо спросил: — Ну что, все еще хочешь, чтобы я на кровати Миранны спал?

Я молчала, не зная что ответить. Одной спать не хотелось. Страшно было. Но спать с Асвером… наверное, пусть будет страшно, почти решила я, когда зломордый ехидно напомнил:

— Когда я с тобой спал, кошмары тебе не снились, — и сдвинул меня к стенке, не дав времени возмутиться, забрался под одеяло, скорбно заключив, — значит, придется мне лечь с тобой, просыпаться среди ночи от женских воплей не является пределом моих мечтаний.

— Ты мне только одно скажи, — попросила я, когда он наконец-то устроился на кровати, — где ты совесть-то потерял?

— Я некромант, — радостно напомнил он, ненавязчиво ощупывая мой бок. — Совесть мне по должности не положена. Как я умертвий поднимать буду? Она же меня загрызет.

— Если ты руку свою сейчас же не уберешь, тебя загрызу я. — Угроза получилась ленивой, но наглая конечность тут же пропала.

Кошмары мне этой ночью уже не снились. И ходить во сне я не пыталась. Можно было бы считать, что жизнь налаживается, если бы довольный жизнью зломордый, выходящий из моей комнаты второе утро подряд, не привлекал слишком много внимания. Девушки косились на меня, не пытаясь скрыть любопытства, перешептывались и взглядами провожали, почему-то не принимая во внимание, что особи противоположного пола не только мою комнату по утрам покидают.

Только за обедом от Вельвы, которая не старалась скрыть своего любопытства, я узнала, что вокруг происходит.

— Семь к трем, что он бросит тебя через неделю. Некоторые уверены, что бросишь его ты. И есть еще группа, которая считает, что у вас все серьезно, — делилась она со мной последними новостями, размешивая мед в горячем чае, — их меньше всего.

— У людей других дел, что ли, нет? Сессия же не у всех еще закончилась, — возмутилась я, оглядываясь. Никто на меня вроде не смотрел, но я все равно чувствовала себя странно. Разыгралась паранойя, которую усугубляло отсутствие на мне камушка. Утром решено было оставить артефакт в комнате и посмотреть, что из этого выйдет. Решил это Асвер, но я почему-то подчинилась. Теперь вот мучилась.

Рука постоянно тянулась к шее.

— А ты чего хотела? — Кемар воевал с мясом, которое в этот раз было жестким и пережаренным. — Вы столько времени воевали, а теперь раз и все. Ты у него ночуешь, он у тебя ночует. Асвер девиц всех своих разогнал, с Диаром поссорился, когда узнал, что тот планирует тебя на праздник Излома пригласить.

— А он собирается пригласить? — оживилась я, проигнорировав скептический взгляд Вельвы. Взгляд проигнорировать получилось, слова нет:

— Ты бы определилась, с кем любовь крутишь, вертихвостка.

— Тут и определяться нечего. Диар хороший. Он мне нравится, хоть и некромант, — ляпнула я и сразу же пожалела о своих словах, наткнувшись на два осуждающих взгляда. К моему счастью, Нагаш опаздывал, иначе взглядов было бы три.

— Ну, вы тоже просто замечательные, — некроманты не поверили, а я, окончательно смутившись, пробормотала, — очень хорошие. Да.

— А Асвер как же? — поинтересовался Кемар, прекращая прессовать меня взглядом.

— Он, конечно, в последнее время приятно удивляет почти вменяемым поведением. Но иногда мне его так убить хочется, — призналась я и невольно огляделась. Зломордого нигде не было. Октай скучал в одиночестве, с остервенелым видом кромсая мясо. Судя по сосредоточенному виду и холодному блеску в глазах, ему повезло еще меньше, чем Кемару. Октаю мясо попалось не просто жесткое. Каменное.

На глаза мне зломордый не попадался весь день, объявился только вечером. Уставший и злой, посмотрел на стол, где все так же валялся мой строптивый камушек, и молча лег. На мою кровать лег, поворочался, остался недоволен, поднялся, взбил подушку, лег обратно и только после этого наконец затих. Несколько томительных мгновений ничего не происходило. Я так и стояла у шкафа, не в силах пошевелиться, а он лежал и пытался понять, удобно ему или нет. Ему было удобно.

— Ложись, Сень, и постарайся сегодня проспать всю ночь. Я очень устал, и день завтра опять обещает быть сложным.

— И что же в нем сложного будет? Экзамены у тебя еще три дня назад кончились. Я знаю.

— Если бы это был экзамен, — грустно отозвался он, — завтра опять весь день придется по городу бегать.

— А зачем?

— А затем, ведьма моя любопытная, что не везет мне последние три года просто зверски, — отозвался он и коротко велел, отодвигаясь к стене: — Спать.

Сегодня мне предлагалось спать с краю, что было не очень дальновидно со стороны зломордого. Потому что, если бы я этой ночью встала и пошла, никто бы меня не остановил.

Но я не встала и не пошла. Зато опять разбудила Асвера.

— Сень, это уже не смешно, — заметил он, когда я отдышалась и немного успокоилась. Сердце неохотно сбавляло темп и уже не колотилось в горле быстрой дробью, — что с тобой происходит?

— А я знаю? — Получилось излишне резко, но меня можно было понять. По ощущениям я только что чуть не умерла, а это спокойствию не способствует.

— Все настолько плохо?

Вместо ответа я очень жалобно попросила:

— Асвер, а можно я камушек надену?

— Даже думать об этом не смей. Это опасно.

— Если я от недосыпа или нервного перенапряжения загнусь, то буду тебе во снах являться, так и знай, — не очень убедительно пригрозила ему, прикрывая глаза. В висках отчетливо стучал пульс.

— Да ты уже… — начал было зломордый, но замолчал на полуслове и, глухо кашлянув, попытался сменить тему: — Сегодня тоже не помнишь, что приснилось?

— Не помню, — угрюмо подтвердила, не обратив внимания на его оговорку. Другие проблемы у меня были. Потеребив край одеяла, я мужественно предложила, памятуя о том, что вчера ночью отделалась одним кошмаром: — Давай спать.

Спать получилось только у Асвера. Я же остаток ночи провела, бездумно разглядывая потолок и пытаясь вспомнить, что же мне приснилось.

Вспомнить не удалось, зато утром я чувствовала себя разбитой и глубоко несчастной, и вид выспавшегося некроманта, который был бодр и готов ко всему, рождал в душе странные желания. Хотелось оторвать ему голову, чтобы он прекратил уже так раздражающе нагло улыбаться.

Этим утром я была на редкость кровожадной.