— Сень, попытайся поспать хотя бы немного, — посоветовал зломордый, покидая мою комнату. До завтрака он планировал еще к себе заглянуть, — выглядишь ужасно.

— Угу. — Спать не хотелось. Вернее, не моглось. Хотелось-то очень, но вот как-то не получалось. Глаза не закрывались и постоянно косились в сторону стола, где лежал камушек.

Без него меня ломало. Натурально ломало.

Я себя чувствовала наркоманом со стажем. Да немаленьким таким стажем. В пару лет, если не больше.

И как же мне не нравилось это состояние…

Видимо, выглядела я соответственно ощущениям. Иначе вряд ли некроманты смотрели бы на меня так сочувственно. Вельва тактично пыталась вызнать, что за горе горькое у меня приключилось, раз я выгляжу как те, кого она обычно поднимает.

А Вириэль, которая на зимние каникулы собиралась к родне, жениха с родителями знакомить., или наоборот, и вовсе намеревалась все отложить, увидев мой убитый вид. Пришлось ей угрожать:

— Если останешься, я Дорану намекну, что ты просто не хочешь, чтобы твои родные с ним познакомились, — заметив, как она возмущенно вскинулась, я поспешила закрепить результат, — и тогда он сам тебя потащит. А потом еще и родителям нажалуется на неразумную невесту.

— Сенья…

— Езжай, Виричка, домой. Я просто не выспалась. Это не смертельно. Вот сегодня вечером снотворного выпью и завтра буду свеженькой и бодренькой.

Спровадить эльфийку удалось с трудом, я даже до стоянки наемных экипажей ее проводила и платочком на всякий случай помахала, чтобы самолично убедиться в ее отъезде.

Прохладный воздух бодрил, а беленький пушистенький снег, непозволительно поздний в этом году, но такой красивый, радовал глаз.

В академию я вернулась в приподнятом настроении с готовым планом. Снотворное было подготовлено заблаговременно. Небольшая бутыль темного стекла стояла на столе еще до ужина. И густая, тягучая жидкость с травяным запахом, что так лениво в ней плескалась, была употреблена по прямому назначению до появления Асвера.

Потому, когда он вошел, я уже почти спала и совсем не возражала, когда меня оттеснили к краю кровати и улеглись рядом.

Вот только выспаться мне было не суждено.

Темнота подступала со всех сторон. Густая и непроглядная, как та, что окутала меня в гробу. Легкий ветерок холодил босые ноги, под которыми что-то хрустело, стоило только сделать шаг.

Все было настолько реальным, не возникало даже мысли о том, что это всего лишь сон.

Возможно, именно поэтому я, не задумываясь, щелкнула пальцами, призывая светлячка. Он послушно вспыхнул, а я зажмурилась. На месте моего чахлого недоразумения, с зеленоватым отливом, мерцал яркий белый светлячок.

Протерев глаза и сморгнув плавающие перед ними белые точки, я с любопытством глянула под ноги. Ругательства застряли в горле.

Весь пол был устлан костями. Бедренные, берцовые, плечевые. Рядом, сваленные кучкой, лежали обломки ребер, на которых покоился череп.

Чуть дальше кто-то сложил шалашик из лучевых и локтевых костей.

— Мамочка моя, — эхо подхватило тихий шепот и унесло в темноту.

Зажав рот ладонью, я затравленно огляделась. Вокруг была все та же тьма, в которой мой светлячок был единственным островком света.

Сделав шаг, я снова услышала хруст. Кости удивительно легко крошились под ногами, покалывая пятки белыми осколками.

Прерывисто вздохнув, я еще раз огляделась, закономерно ничего не увидела и сделала шаг.

Сколько я так продвигалась, не знаю. Просто замирала, прислушивалась и делала шаг. Потом опять замирала. Прислушивалась. Делала шаг…

Замирала. Прислушивалась. Делала шаг.

Почти отточенную до автоматизма процедуру нарушил неясный шорох где-то слева.

Резко повернув голову в ту сторону, я так и застыла с занесенной для очередного шага ногой.

Звук повторился слева. Потом послышался хрип, и снова все стихло.

А я стояла и не могла пошевелиться. Прекрасно понимая, что надо что-то делать. Надо бежать, спасаться, быть может, притушить светлячка — я продолжала стоять на месте, таращась в темноту.

Странная уверенность в том, что стоит мне пошевелиться или хотя бы вздохнуть глубоко, и кто-то в темноте заметит меня, не позволяла действовать.

Впрочем, меня все равно заметили. Шорох раздался сзади. Секундная заминка, и кто-то уже хрипит прямо у меня за спиной, обдавая затылок холодным дыханием.

Резко выдохнув, я подскочила на месте и бросилась бежать. Не разбирая дороги, не думая о том, что может быть впереди, о том, как крошатся кости под моими ногами. Сейчас это было неважно. Уже ничего не имело значения. Кроме чужого присутствия прямо за спиной.

Мы бежали долго. Ноги начали гудеть, в боку кололо, и легкие уже не качали воздух, сжимаясь в груди, теснимые сердцем, которое, казалось, увеличилось в размерах и целеустремленно пробивало себе путь наружу.

Не в силах больше поддерживать заданный темп, я сбавила скорость, держась дрожащей рукой за бок. Серьезная ошибка с моей стороны, которая чуть не стоила мне жизни.

Хорошо, что у меня сердце сильное, иначе, подозреваю, оно просто разорвалось бы от страха в тот момент, когда справа, из темноты, в круг света вытянулась рука. Длинная и худая, казалось, состоящая исключительно из костей, обтянутых кожей, она была черной, маслянисто-блестящей. Жуткой до ужаса. До седых волос и знакомства с Кондратием.

Истерично взвизгнув, я отшатнулась в сторону и захлебнулась криком. А сверху на меня обрушился холодный дождь.

Кажется, я упала на кости, а подскочила уже в освещенной комнате на мокрой постели.

— Очнулась! — Отбросив в сторону уже пустую кружку, Асвер схватил меня за плечи и встряхнул. — Сень, на меня посмотри. Сенья!

— Не тряси меня, пожалуйста. Меня и так трясет, — попросила я, вытирая воду с лица. Облизала губы и пораженно застыла. Вода была соленая.

Я самым бессовестным образом ревела и даже не сразу это осознала.

— Сень? — Руки он так и не убрал, но дергать меня перестал. — Ты в порядке? Что случилось? Я никак не мог тебя разбудить. Испугался до чертиков. Ты кричишь, по кровати мечешься и не просыпаешься.

— Я снотворное выпила, — срывающимся голосом объяснила ему. Шмыгнула носом, мокрым рукавом вытерла щеки, на которых обычная вода смешалась со слезами, — а оно как-то не так срабооооталооо.

— Ведьма, хватит сырость разводить! — прикрикнул он нервно, неуклюже обнимая совсем мокрую меня.

— Сааам мокроту развеееел, — провыла я, размазывая по несчастному некроманту свои сопли, — кааак я теперь тут спааать буду?

— У нас есть еще одна кровать, — напомнил он несчастным голосом. — Сенечка, кошмар мой каждодневный, я над тобой столько издевался, ты ни разу не заплакала, а сейчас ревешь из-за какого-то кошмара. Успокойся, пожалуйста.