Гуляю вдоль побережья, слушаю зарубежных корреспондентов Би-би-си и чувствую себя каплей в океане. Решаю прогуляться к вершине Малькольмс-Хед: некоторые утверждают, что здесь и стоял когда-то тот самый маяк из саги. В такой шторм это настоящая авантюра. Карабкаюсь на холм на четвереньках, – местным жителям, должно быть, забавно наблюдать за этим снизу, из своих домов. Ветер дует мне навстречу, как будто передо мной воздушная подушка, становится тяжело дышать, я устаю, всё тело напряжено. Шум такой, что можно кричать как угодно – никто не услышит. Мне в лицо бьет морская пена. Только я думаю, что всё успокоилось, как налетает новый шквал.

Помимо любителей птиц, на маяк ходят «коллекционеры островов» – те, кто стремится посетить как можно больше шотландских островов. В переписи населения 1861 года остров определяют как «любой окруженный водой участок суши, где достаточно растительности, чтобы прокормиться одной или двум овцам, или где живут люди». В своем путеводителе Хасуэлл-Смит пренебрежительно отказывает в статусе острова Скаю, потому что к нему ведет мост, а также оркнейским Бюррею и Саут-Рональдсею, которых во Вторую мировую войну присоединили к Мейнленду дамбами под названием «барьеры Черчилля», построенными, чтобы преградить путь немецким подводным лодкам. Бывают здесь также «коллекционеры маяков» и «коллекционеры Мэрилин», которые, должно быть, уже забрались на все Мунро (так называются шотландские холмы выше девятисот пятнадцати метров) и теперь стремятся покорить все холмы Мэрилин (выше ста пятидесяти метров), а Уорд на Фэр-Айле как раз один из них.

А еще люди приезжают на Фэр-Айл, чтобы узнать историю своей семьи. В Канаде и США проживают тысячи потомков жителей Фэр-Айла по фамилии, например, Стаут и Ирвин. Когда я рассказала о своем плане поехать сюда, несколько друзей с Оркни отметили, что их прапрадедушки как раз с Фэр-Айла. Мой друг Регнвальд Лесли показал мне фото своего прапрадедушки, Джорджа Лесли, и меня поразила не только его красота и щеголеватость, но и легкая экзотичность черт, напоминающая о монголах, иннуитах и саамах. Может быть, это совпадение, а может, жителям Фэр-Айла понравилось бы думать, что их связывает родство с выносливыми людьми с Крайнего Севера. Регнвальд рассказал мне, что Джордж жил на ферме под названием «Пунд». По словам Дейва, это одна из двух последних сохранившихся на острове заброшенных ферм, ведь обычно такие дома быстро разбирают на камни, чтобы построить новые. Я брожу в тумане вокруг руин дома, где теперь хранят корм для животных, и пристроек. Узнаю́, что именно здесь в начале двадцатого века останавливалась герцогиня Бедфорд, когда приезжала на остров понаблюдать за птицами. Не терпится рассказать Регнвальду, пусть порадуется своим связям с аристократией.

В январе посетителей на острове немного, так что местные о моем приезде разузнали заранее. Продавщице в магазине известно, где я остановилась. Но что делает на Фэр-Айле в январе одинокая женщина, которая не может толком объяснить, зачем приехала? Я здесь не из-за птиц или интереса к истории своей семьи. Я и сама не знаю. Просто я смотрела-смотрела карты Google, читала-читала «Википедию» – и вот приехала. Я больше не трачу свободное время на выпивку и вечеринки, у меня нет ни детей, ни серьезных забот, так что я теперь путешествую по удаленным уголкам севера, стремясь дойти до самого края карты. Вот что случается, когда бросаешь пить. Это и есть свобода, которую дарит трезвость.

Сделав шаг в неизведанное будущее и завязав с алкоголем, я не знала, что со мной произойдет. Я не знала, что вернусь на Оркни. Не знала, что больше всего на свете буду мечтать услышать скрежещущий зов коростеля. Не знала, что начну плавать в море и относиться к своей писанине более серьезно. Не знала, что когда-то буду в одиночестве забираться на крутой холм на самом удаленном острове страны, в шторм, в начале января, а в лицо мне будет бить морская пена. Но я должна была дать себе шанс попробовать всё это.

Существуют разные версии происхождения названия «Фэр-Айл». Возможно, оно произошло от того же корня, что в слове «фарватер» («водная магистраль»): ведь этот остров находится на полпути от Оркни к Шетландам и служит морякам ориентиром. Расположение Фэр-Айла кажется мне удивительно продуманным: обе ближайшие к нему точки – Норт-Рональдсей на Оркни и мыс Самборо-Хед на Шетландах – лежат буквально на линии горизонта, на расстоянии около сорока двух километров. Остров почти изолирован – почти, но не совсем. Маяк на Норт-Рональдсее – самый высокий наземный маяк Великобритании, так что его свет виден с Фэр-Айла. А еще есть версия, что остров назвали так просто потому, что он феерически красивый.

У скалистых берегов Фэр-Айла произошло немало кораблекрушений, так что тут на протяжении многих лет использовали самые разные способы предупреждения об опасности. Помимо двух маяков и сирен была ракетная база, которую построили в 1885 году и использовали лишь один год как альтернативу сирене: так проходящим мимо кораблям сообщали о близости острова. В густой туман или снегопад с десятиминутным интервалом запускали ракеты, и они взрывались на высоте двухсот пятидесяти метров над уровнем моря. Совсем рядом с тем местом, где во времена викингов были маяки, на вершине Малькольмс-Хед находится сторожевая башня девятнадцатого века, построенная в период Наполеоновских войн, чтобы высматривать вражеские корабли. На холме Уорд сохранились остатки радиолокационной станции времен Второй мировой войны, а также хижины сотрудников береговой охраны, которые осматривали море невооруженным глазом, чтобы прийти на помощь, если кто-то оказался в беде.

Фэр-Айл перестал быть стратегически важным местом для военной обороны, однако из-за своего удаленного местоположения сохраняет важность с точки зрения метеорологических и орнитологических исследований.

В мою последнюю ночь на Фэр-Айле, примерно за час до того, как я засыпаю, относительно близко к земле пролетает астероид. Когда-то были опасения, что астероид 99942 Апофис с вероятностью в два и девять десятых процента столкнется с Землей в 2029 году, но с каждым годом астрономы совершенствуют предсказания траектории его полета. Сегодня он удален от нас более чем на тринадцать миллионов километров. Есть десяток других астероидов, вероятность встретиться с которыми у нас выше, чем с Апофисом, и за ними, используя данные мощнейших телескопов, наблюдают в офисе в Калифорнии.

Из окна своей спальни я вижу, как раз в полминуты туман разрезают четыре луча, – это вращается маяк. (С моря эти четыре луча выглядят как вспышки, я узна́ю их через пару ночей, когда буду стоять на палубе парома около девяти вечера, возвращаясь на Оркни.) Ну а сейчас, на маяке, я засыпаю в сиянии этих лучей, и мне снятся системы оповещения: бакены, ракеты, маяки, спутники и телескопы. Мне снятся опасности и диковины, которые мы пытаемся предсказать, измерить и собрать в коллекцию, которые приближаются к этому маленькому острову, плывут по морю, спускаются с неба и прилетают из космоса.

На стене в реабилитационном центре помимо работ, созданных на занятиях по арт-терапии – радуг и вдохновляющих слоганов, – висел рисунок фломастером, изображающий собаку с горящим хвостом. Я смотрела на нее во время бесконечно тянущихся групповых сеансов. Собака как будто говорила со мной.