мозаикой, каменной поверхности возлежал меч. С торжественной медлительностью он опустился перед алтарём на колени и положил ладони на матовую теплую сталь.

Меч гудел полнотой. Жозеф Гизенга прикрыл глаза и в сознании тут же возникли волнующие воспоминания ночного ритуала.

Неожиданно за спиной раздался звук, похожий на треск слабого электрического разряда. Жозеф неохотно вернулся в реальность и не спеша обернулся. Охрана, и, пожалуй, вся армия почитала короля как бога. Пусть и не доброго, но небесного обитателя. Охраняли его самоотверженно и неустанно, как охраняют своего отца, своего ребенка, свою жизнь. Никакая угроза не смогла бы возникнуть за спиной короля в обход охраны, вот так — тихо и неожиданно. Поэтому поворачиваясь в сторону звука Ягуар не боялся. Однако вид существа, медленно выходящего прямо из каменной стены, вызвало у него первобытный ужас.

В раннем детстве родители подарили ему жеребëнка. Мальчик должен был вырастить его во взрослого коня и стать умелым наездником. Жеребенок умер внезапно он какой-то болезни. Не решаясь сказать строгому отцу о потере, Жозеф почти неделю уговаривал конюха молчать. Приходя в стойло он с отвращением и страхом смотрел на то, как меняется красивое создание. Копошащиеся в глазницах черви, крысы, роящиеся в раздутом брюхе и отвратительный запах…

То, что вышло из стены было частью того жеребенка. Двигаясь на задних ногах и прижимая к грудине костлявые передние с лопнувшими маленькими копытами, существо сделало два уверенных шага в комнату. Затем по человечьи медленно оно повернуло морду, оглядывая комнату. Нижняя челюсть безвольно болталась, обнажая огромные гнилые зубы. Когда взгляд наполненных серыми червями глазниц остановился на короле, существо немного склонило голову набок и подбоченилось одной из передних ног. Жозефа затрясло. Он узнал и этот строгий шаг и эту позу. Так смотрел на него отец в ту минуту, когда подбирал соответствующее проступку отпрыска наказание.

Замерев на коленях с выгнутой шеей, Жозеф смотрел как тварь словно в задумчивости опустив морду, но не выпуская его из виду, медленно двинулась по комнате походкой отца.

Пройдя через просторную комнату, демон остановился. Копыто хрустнув, вдруг развернулось человеческой ладонью и в ней оказалась свернутая в несколько плотных петель тонкая верёвка.

Тремя чёткими взмахами уродливой ноги над головой существо раскрутило верёвку и метнуло её в сторону Жозефа. Шарахнувшись от летящей в его сторону петли, король упал на спину и суетливо замахал перед собой руками, пытаясь не дать себя захомутать.

……………………………………………………………………………………………………………………………

Кинкар дёрнул верёвку на себя, стремясь затянуть петлю на тёмной дживе, но неожиданно вместо усилия затяжки ощутил легкость пустоты и верёвка вернулась к ногам без добычи.

Это было так неожиданно и неправильно, что он замер на несколько секунд пытаясь осмыслить произошедшее. Но понимание не пришло и повинуясь необходимости закончить дело он снова раскрутил упругую петлю и метнул в сторону грешника.

Кинкару показалось: то ли стены, комнаты шатнулись, то ли он потерял равновесие. Верёвка, повинуясь его обратному рывку снова шла назад пустой. Только в этот раз он был сосредоточен не на своих мыслях, а исключительно на работе и видел, что бросок был выполнен точно. Тонкая петля легла куда надо, но вместо того что бы опоясать дживу, прошла сквозь неё.

Где-то, Кинкар не понимал, то ли в его голове, то ли высоко и далеко отсюда, в космосе тяжело загудело. Это было совсем не знакомое ему звучание, и оно словно указывало Кинкару на то, что происходит нечто необъяснимое и запредельное. Верёвка так не могла… Его инструмент не мог не сработать! Не мог проходить сквозь душу, не пленя её! А он, Кинкар, не мог не забрать эту душу и оставить её тут без суда и наказания. Это нарушало весь порядок мироздания. Это отменяло смысл его существования!

Кинкар снова собрался вскинуть верёвку, но вдруг рядом возник один из братьев — Чандака. Кинкар смотрел на поднимающегося с колен у алтаря человека и на приближающегося брата и чувствовал себя очень странно. Эти чувства он не испытывал очень давно, а может и никогда, потому не мог дать им название, но понимал, что ему было лучше до этих ощущений.

— Остановись брат, — произнёс Чандака, — твои действия сейчас лишены смысла.

— Но, почему, о, Чандака? Что происходит здесь? Мои веревки не действуют, а я чувствую себя странно. Ты знаешь ответ, брат⁉

— Кое-что я понял. А кое-что нет, — молвил Чандак, остановившись рядом, — я понял, столкнувшись недавно с таким же случаем. Дело в том, брат, что этот человек и его душа НЕ ТЕ, кого мы ищем. Он ещё не закончил свой земной путь, его время не пришло. И он не является той мятежной дживой, что сбежала с Ороса, нарушив Закон.

— Эта джива не та? Что? Но что…? Как такое возможно…? — теперь Кинкар понимал, что гул тяжёлыми металлическими волнами переливается именно у него в голове, — мы же не можем прийти не туда куда нужно! Собаки ищейки тоже были здесь! Они были и подтвердили! Поэтому я тут! Ведь у меня есть долг! Ведь так работает Закон! И мы не можем работать иначе!

— Увы, — покачал головой Чандака, — я в таком же… смятении, как и ты, брат. И я не понимаю почему это происходит. И всё же это происходит.

«Смятение…» — вот как называется то, что со мной творится, — подумал Кинкар, услышав слова Чандаки, — «А ведь я помню это слово… Когда-то я знал как оно ощущается…»

— Что-то сбивает нас со следа, брат, продолжил Чандака, — что-то заставляет видеть вместо дживы, которую мы ищем, совсем другие дживы. Те, которым еще не пора уходить. И поэтому твоя верёвка не может забрать её. Её срок не настал, и она остаётся в теле.

— Что же делать? — опустив руки, Кинкар перебирал сотканные из эфира волокна своего бесполезного инструмента.

— Думаю, продолжать делать нашу работу. Она не ждёт. А про то, что нам мешает или вернее, — Чандака помедлил, взглянув на человека, который поднявшись с колен теперь вызывающе смотрел на ямадутов, — про того, КТО нам мешает, мы спросим у нашего Повелителя.

Кинкар тоже поднял глаза на человека, сложившего руки на груди и со злорадной усмешкой выкрикивающего какие то слова, похожие на лай собаки. Он вгляделся в лицо, не обезображенное гримасой ужаса, довольное и уверенное, как вдруг понял, что ведь сейчас впервые создался такой момент, когда он сможет наконец поговорить с человеческой душой!