кнопки и крутить ручки: включил и выключил рециркуляцию, сделал на шажок холоднее, а следом обратно потеплее, вентилятор чуть больше и сразу меньше, в первоначальное положение. А что вы думали, у нас в такси тот же авторитаризм и фальсификации…

Этому приёму меня научил знакомый цветокорректор. Когда к нему приходил очередной гениальный режиссёр и требовал, чтобы в сцене такой-то картинка стала «потеплее», добавилось виньетирование, а фигура главного героя «как бы выступала с экрана наружу», цветокор немедленно начинал нажимать какие-то кнопки, залезая в дебри меню сложной программы и выполняя там загадочные манипуляции, а затем молча поворачивался к режиссёру и слышал удовлетворённое «Вот так, даже можно чуток сильнее! Еще!.. Капельку!.. Отлично! Оставляем!». При этом, как вы уже поняли, никаких изменений в изображение не вносилось – там и так всё было замечательно, – но клиент оставался доволен собственным вкладом в непростой процесс покраски полнометражной ленты.

Мой план сработал, но лишь частично: не прошло и минуты, как пассажир сообщил, что теперь ему стало жарко. Я снова пробежался пальцами по органам управления климатом и молча посмотрел в зеркало, будто спрашивая, правильно ли изменилась температура на сей раз?

Менеджер поправил жёлтый галстук и удовлетворённо пробурчал: вот так – отлично.

А про себя, наверное, подумал: ну что же за мудаки, эти водители такси? Ну почему с самого начала не могут сделать нормально и вечно приходится всем рулить самому?!

* * *

– Куда? Вы что?! Эта проходная для Путина, нам в другую!

Я чуть не свернул с Рублёвки в сторону ЦКБ в неправильном месте, на проходную «для Путина», как предложил навигатор. В салоне у меня находился не Владимир Владимирович, а девушка, слушавшая на мобильнике через динамики песню со словами «… французский поцелуй, целуй меня, целуй». Композиция на повторе звучала все 15 минут, что мы ехали из Ромашково.

Наша с навигатором политическая близорукость и административный инфантилизм, граничащий с преступной халатностью, не сильно поразили девушку с орущим французским поцелуем: судя по всему, водители часто везли её на запретную проходную для вождя.

– Вот потому у нас в стране и бардак такой! – сделала вывод пассажирка и включила песню про французский поцелуй с самого начала. – Вон, везут уже нам кого-то! С утра пораньше.

Мимо нас в сторону проходной для обычных умирающих пронеслась реанимация.

– Не Путина! – заметил я притворно бодрым тоном.

– Не Путина… – вздохнув, согласилась пассажирка и выключила песню.

* * *

– Брат, я тебе другой пеной сделаю, она в сто раз лучше!

Узбек Алишер, который каждый день делает мне дезинфекцию и мойку, хитро подмигивает и достаёт сосуд с какой-то другой, в сто раза лучше, пеной.

Афродита имеет большой опыт выхода из пены, как вы догадываетесь. Ей приходится делать это по меньшей мере один раз в день. Наверное, ей это нравится, хоть копеечная жёлтая плёнка и начинает местами отходить на краях панелей – от частых моек.

– Брат, я даже коврики тебе другой пеной сделаю!

Алишер не напрашивается на комплименты или чаевые, он всегда аккуратно даёт сдачу, гневно отвергая мои попытки оставить ему что-то сверху. По-моему, ему просто нравится его работа.

Я давно заметил, что вокруг полно людей, которые очень хорошо работают, просто потому что им это нравится. Наблюдать за ними, за тем, как основательно они выполняют какую-то свою функцию – большое удовольствие.

* * *

– А почему стоим? Давайте в правый ряд, он же едет. Какой поворот? А нам на него не нужно? Все же едут… Неважно, мы там проскочим. Зачем же стоять. Поехали, поехали. Нет никакой сплошной. Ну не знаю, я не вижу никакой сплошной. У вас здесь откуда-то дует, можно убавить? Думаете, в окно?.. Хорошо, я прикрою. А вода совсем тёплая. Есть из холодильника? С каким лимоном?! Нет, не нужно со льдом и лимоном. Просто из холодильника нет? А, это вы шутите. Я просто не люблю тёплую. Вы тысячу, кстати, не разменяете?

* * *

– Сейчас они её достанут, и мы наконец поедем.

Сидящий в Афродите усатый пассажир показал пальцем на припарковавшийся рядом фургон лифтовых техников. Мы ждали, когда из застрявшего лифта извлекут его супругу, чтобы наконец начать поездку. А пока что тикало платное ожидание.

Минут через пятнадцать в машину села на удивление спокойная дама в парадном прикиде. Видимо, в лифте она застревала не в первый раз и относилась к происходящему философски.

– Мы уже опаздывем, Серёжа?

– Опаздываем, – так же спокойно отвечал ей супруг, не глядя на часы, – но без нас не начнут, не волнуйся. Я же говорил, не пользуйся грузовым лифтом… Не раз говорил. Это психосоматика, понимаешь?

– Моя или нашего лифта? – уточнила супруга, поправляя пальцем ресницы.

– И не твоя, и не лифта. – усатый тяжело вздохнул, – Это моя психосоматика…

* * *

– Здравствуйте. Косино?

Я всегда уточняю, куда едем: это не раз спасало от чужих пассажиров, не глядящих на номер вызванной машины.

– Новокосино! – недовольно поправила меня дама, сделав выразительное ударение на «Ново», как будто вместо 5-й Авеню я предложил ей поездку на 7-ю Парковую. – Можете открыть? У меня ногти, я только с маникюра! – дама протянула мне бутылку воды из подлокотника рукой со смешно оттопыренными пальцами.

Пока я открывал бутылку, пассажирка уже набрала чей-то номер.

– Лиза, я не знаю, как объяснить, но Зара в этом тэцэ нищебродская, а Максимо Дьюти вообще закрыт!

* * *

– Брат, а в Парке Горького презервативы можно купить?

Надушенный красавец-грузин приоткрыл окно, поняв, что переборщил с одеколоном, сначала сделав маленькую щёлочку, затем поводил носом и опустил стекло полностью.

Сквозь шум врывающегося в салон свежего воздуха прозвучал вопрос про средства индивидуальной защиты (СИЗ).

Я пожал плечами:

– Не знаю. Я этим делом не особо увлекаюсь…

Пассажир подался вперёд и взволнованно уточнил:

– Сексом или презервативом?!

– Парком Горького. Не был там лет тридцать.

Я приоткрыл своё окно и поднажал на длинном прямике, надо было поскорее разогнать аромат сквозняком.

– Представляешь, брат, три раза знакомился с девушками по интернету. Все три раза оказались проститутки. Веришь? Сейчас вот четвёртый попробую.

Решив, что проветривания достаточно и следует сохранить остатки запаха на себе, пакс прикрыл своё окно и добавил:

– Но у этих хоть презервативы всегда с собой…

* * *

Неожиданно кончился бензин.

Конечно, не совсем кончился: ещё что-то плещется в баке. Но запас хода километров на пятьдесят. Это не дело.

Рядом, метрах в трёхстах, заправка. Мчу к ней – она как раз пустая, ни одной машины. Это хорошо, можно не уходить с линии: даже если получу заказ, успею плеснуть