и Черт покачнулся. Я выпустил его из рук и упал на тротуар, не в силах подняться из-за застрявшей между прутьями ноги.

Оглянувшись, я увидел, что копье пронзило плечо Черта и пришпилило его к ограде. Он весь изворачивался, хныча и размахивая руками, и в углах рта у него показалась пена.

Дон-Кихот попытался одним рывком поднять забрало, но оно не желало подниматься. Тогда он дернул его с такой силой, что сорвал с головы шлем, который вырвался из его рук и со звоном покатился по тротуару.

— Негодяй, — воскликнул Дон-Кихот. — Я требую, чтобы ты сдался и поклялся, что отныне не будешь вмешиваться в дела людей.

— Катись ты ко всем чертям, — проревел Черт. — Я не сдамся ни одному из тех любителей добрых дел, которые везде вынюхивают крестовые походы и постоянно суют нос в чужие дела. А ты хуже их всех. Ты чувствуешь доброе дело за миллион световых лет и сразу же бросаешься выполнять его. И я этого не потерплю. Ты меня понял? Я не потерплю этого.

Санчо Панса спрыгнул на землю и бросился к нам со всех ног, держа в руке ведро, в котором плавал ковш. Остановившись перед Чертом, он набрал в ковш немного жидкости и плеснул ею на него. Жидкость вскипела и зашипела, и Черт от боли закрутился на месте.

— Вода! — весело воскликнул Санчо Панса. — Освященная добрым святым Патриком. Весьма сильное средство.

Он выплеснул еще один ковш на Черта. Черт корчился и вопил.

— Клянись! — крикнул Дон-Кихот.

— Сдаюсь, — завопил Черт. — Я сдаюсь и клянусь, что не буду вмешиваться в дела этого мира.

— И еще одна клятва, — произнес сурово Дон-Кихот. — Клянись, что то зло, которое ты здесь натворил, будет исправлено, и немедленно.

— Нет, — заорал Черт. — Не хочу, чтобы вся моя работа пошла насмарку.

Санчо Панса отбросил ковш в сторону и поднял ведро, намереваясь выплеснуть все его содержимое на Черта.

— Постой! — заорал Черт. — Убери эту проклятую воду! Я сдаюсь и клянусь исполнить все, что ты требуешь.

— Тогда, — произнес несколько церемонно Дон-Кихот, — наша миссия здесь окончена.

Я не заметил, как они исчезли. Просто их вдруг не стало. Не было больше ни Черта, ни Дон-Кихота, ни Санчо Пансы, ни единорога. Но ко мне бежала Кэти, и я еще удивился, как она может бежать, ведь у нее же растянуты связки. Я попытался вытащить застрявшую между прутьями ограды ногу, чтобы приветствовать ее стоя, но не смог — нога застряла прочно.

Подбежав, Кэти опустилась рядом со мной на колени.

— Мы снова дома! — воскликнула она. — Хортон, мы дома!

Она наклонилась и поцеловала меня, а толпа через дорогу приветствовала этот поцелуй громкими скабрезными шутками.

— У меня застряла нога, — сказал я.

— В чем же дело? — проговорила, улыбаясь сквозь слезы, Кэти. — Вытащи ее.

Я попытался освободить ногу, но мне это не удалось. При этом я испытывал страшную боль. Кэти поднялась и, подойдя к ограде, попыталась помочь мне, но безуспешно.

— Мне кажется, — сказала она, — у тебя распухла лодыжка.

Она со смехом уселась прямо на тротуар.

— Надо же, — воскликнула она. — У нас обоих произошло что-то с нашими лодыжками. Сначала у меня, теперь у тебя.

— У тебя, как вижу, все прошло, — проговорил я.

— У них там в замке был необыкновенный волшебник, — ответила Кэти. — Совсем старый, с длинной седой бородой. У него была чудная шапка, а плащ весь в звездах. Мне никогда не приходилось видеть такого чудесного места. И все были очень добры ко мне. Я бы могла навсегда там остаться, если бы ты был со мной. А единорог! Такое нежное, грациозное создание. Ты видел единорога?

— Да, я его видел.

— Хортон, — сказала вдруг Кэти, — кто все эти люди, бегущие сюда по лужайке?

Я был слишком занят Кэти, счастливый тем, что она вернулась, чтобы смотреть по сторонам. Но при ее словах оглянулся и увидел их. Впереди бежал президент, а за ним цепочкой тянулись все остальные присутствовавшие в комнате.

Президент добежал до ограды и остановился. Его лицо явно не светилось дружелюбием.

— Хортон, — требовательно спросил он. — Что, черт возьми, здесь происходит?

— У меня застряла нога, — ответил я.

— Иди ты к черту со своей ногой, — воскликнул он. — Я имел в виду совсем другое. Клянусь, только что я видел здесь рыцаря и единорога.

Остальные сгрудились вокруг нас у ограды.

Неожиданно раздался крик стоящего у ворот стражника:

— Эй! Глядите! По улице едет автомобиль!

И точно, мимо катил автомобиль.

— Но как же с его ногой? — возмущенно спросила Кэти. — Мы не можем ее освободить, и у него распухнет лодыжка. Боюсь, он ее растянул.

— Надо послать за доктором, — проговорил госсекретарь. — Если автомашины поехали, то, очевидно, и телефоны заработали. Как вы себя чувствуете, Хортон?

— Прекрасно, — ответил я.

— И пригласите кого-нибудь сюда с ножовкой, — произнес президент. — Должны же мы все-таки освободить его ногу.

Я лежал на тротуаре, Кэти сидела рядом, и мы ждали доктора и человека с ножовкой.

Не обращая никакого внимания на столпившихся у ограды людей, несколько белок выбрались на тротуар посмотреть, что происходит. Там они уселись и, грациозно прижав лапки к груди, принялись выпрашивать лакомства.

А мимо катились и катились автомашины.

Перевела с английского Наталия ЗВОРЫКИНА

ОЛЕСЬ БЕНЮХ

ПОДОЛЬСКИЙ БУМЕРАНГ

Ресторан «Счастливая верфь» стоял на высоких сваях, и, даже когда штормило, самая высокая волна не доставала до его бетонного пола. Иван Иванович сидел за столиком у окна и лениво наблюдал за яхтами, которые сновали по заливу. Ему нравился этот тихий городок на юге Франции, недалеко от Ниццы. Он приехал сюда с семьей по совету приятеля, владельца модной туристической фирмы в Санкт-Петербурге и был доволен сделанным выбором. Недорогой коттедж (полторы тысячи долларов за две недели), дешевое питание с маленького местного рынка, немноголюдный — несмотря на бархатный сезон — пляж. Чистый воздух, чистая вода, чистые продукты — чего еще нужно для здорового непритязательного отдыха?

Правда, Иван Иванович без раздумья предпочел бы Ривьере кавказское побережье Черного моря. Новый Афон, Гагры, Пицунда. Там проводил он в молодости каждый отпуск, знал каждую аллею, тропинку, дом отдыха и санаторий, рынки, пляжи, шашлычные, рестораны. Безрассудные студенческие каникулы, знойный медовый месяц. Увы, там сейчас шла война, под сенью пальм стреляли и чадили танки, из пляжных кабин и окон здравниц испытывали свою меткость снайперы. Разумеется, можно