И, задав себе этот вопрос, я почувствовала, как в душе затеплилась надежда (по крайней мере в отношении кожи) — приятное ощущение, которое я не испытывала уже долгое время. И пока я изучала другие упаковки — расторопши пятнистой для печени, гинкго для улучшения работы мозга, капсулы для повышения репродуктивности («подарок природы для будущих мам»), — вдруг поняла, что основной движущей силой всех этих БАДов, выставленных на полках магазинов и аптек, была именно надежда. И если смотреть на ситуацию с этой точки зрения, то восемнадцать тысяч наименований, продающихся в Vitamin Shoppe, приобретали совсем иной смысл: когда так называемые эксперты ничем не могут нам помочь, мы просто вынуждены для собственного успокоения обращаться к синтетическим добавкам. И чем более отчаянным кажется нам наше положение, когда современная медицина сдается и опускает руки, тем более привлекательными становятся для нас «древняя мудрость» и пилюли, в которых она содержится.

К сожалению, когда я прочитала описание крушиновой облепихи еще раз, то поняла, что оно не такое уж вдохновляющее. Если вдуматься, то в принципе непонятно, о чем в нем вообще говорится. Что такое «травяная система»? С каких это пор Монголия является столицей медицинских знаний? И в ходе каких таких «многочисленных современных исследований» проводилось изучение влияния крушиновой облепихи на вагины?

Я задала все эти вопросы девушке-консультанту, правда, достаточно сильно их перефразировав. Знает ли она что-либо о подтвержденных клинических испытаниях этой добавки? Что она может сказать о ее качестве? Была ли она одобрена FDA? Консультант ничего не знала об исследованиях, но на личном опыте могла гарантировать, что качество продукции конкретно этого производителя очень высокое. А что насчет FDA?

— Они специализируются на лекарственных препаратах, — сказала она, — а такого рода продукция их не касается.

Ситуация, когда FDA «не касается» продукции, оборот которой оценивается в США в 32 миллиарда долларов, выглядит как минимум странной[280]. Но консультант настаивала на своих словах. К тому времени как я покинула магазин с упаковкой облепихи в руках, мне на ум пришли вопросы куда серьезнее. Я жаждала понять, как же мы, покупатели, можем так спокойно принимать ситуацию, когда витамин С относится к той же категории препаратов, что и гибридный сжигатель жира под мягко говоря странным названием «Бешеный фрик» или капсулы с выращенными железами. Как мы достигли той точки, когда от производителей БАДов в США (количество наименований продукции которых намного превышает тринадцать витаминов) не требуется вообще никаких тестов на их безопасность и эффективность, хотя государственное регулирование, кажется, только возросло?

Ответы на эти сложные вопросы можно найти в истории витаминов. Да, витамины и БАДы — это вовсе не одно и то же, но эти две категории тесно связаны между собой. Открытие витаминов привело к пониманию, что это не просто натуральные вещества, содержащиеся в продуктах питания, которые могут лечить и предотвращать смертельные заболевания, а что эти вещества бывают буквально чудодейственными, способными спасать жизни без побочных эффектов лекарственных препаратов. Во многом благодаря витаминам высказывание Гиппократа «Пища должна быть лекарством, а лекарство должно быть пищей» приобрело совершенно новый смысл.

Позже, когда витамины научились синтезировать искусственным путем, границы массового определения натурального расширились (якобы теперь мы можем найти это натуральное не только в пище и растениях, но и в таблетках), и это привело к возникновению идеи о том, что обычная еда сама по себе недостаточна и нуждается в дополнительных добавках. Наше желание заполнить эту нишу в питании, а также увлечение идеей, что пища является лекарством, природу можно заключить в таблетки, а все природное и натуральное безопасно по определению, распахнуло двери той многомиллиардной индустрии пищевых добавок, которая и существует сегодня.

Эта индустрия не может существовать без нормативно-правовой базы, созданной для ее поддержки. В то время как в прошлом веке санитарный надзор за качеством пищевых продуктов и медикаментов все более ужесточался, благоговение перед витаминами и вера в них дали индустрии пищевых добавок прекрасную точку опоры для широкого распространения мифа о значимости добавок, что, в свою очередь, привело к упрощению нормативных требований. Подробности того, как это стало возможным, удивительны. Когда же вы рассмотрите американскую нормативно-правовую базу по добавкам в контексте ее применения к продуктам питания и даже к лекарственным препаратам, эта история станет еще более странной.

Истоки этой нормативной базы можно отнести к 1862 году, то есть к тому времени, когда витамины еще не были открыты, а самой идеи о пищевых добавках не существовало и в помине[281]. В это время президент Авраам Линкольн учредил бюро сельского хозяйства и вместе с ним первый отдел химии — организацию, постепенно преобразовавшуюся в Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, то самое FDA. (FDA — федеральное агентство, которое занимается контролем качества пищевых продуктов, добавок, лекарственных препаратов и многих других категорий товаров на американском рынке{38}.) Сказать, что отдел химии начинал с малого, — это не сказать ничего: он состоял из одного-единственного сотрудника, химика, который раньше работал в патентном бюро и тестировал удобрения и корма для животных на предмет фальсификации и подделок.

Несмотря на скромное количество рабочей силы, необходимость в существовании такого отдела, а также в подготовке химиков-аналитиков была очевидна с самого начала. К середине XIX века распространение фальсификатов полностью вышло из-под контроля[282]. Развитие транспортной системы и новых технологий перенесло производство с местных ферм и мастерских на удаленные фабрики, анонимизация производителей сделала более легкими такие способы снижения себестоимости, как, например, разбавление молока водой, подмешивание сульфата меди в муку (сульфат меди хорошо абсорбирует воду, в результате хлеб делается тяжелее) или даже добавление измельченных вшей в коричневый сахар (они имеют похожую консистенцию){39}. А так как недобросовестные производители все чаще обращались к химии для своих «трюков», необходимость в химиках-аналитиках, которые смогли бы раскрыть обман, возрастала.