– И что же со всеми нами будет?

– Не знаю… – ответил Георгий.

Сердце Аллы заколотилось. Долгие взгляды, бросаемые на ее Гошу этой блондинистой медичкой, она перехватывала уже не раз.

Вот же ж приставучая какая!

Алла неслышно подобралась к террасе и укрылась в нише, обычно занятой кибердворником. Отсюда все было хорошо слышно.

И немного видно – приоткрытая дверь в кольцевой коридор жилого модуля бросала на террасу уютный желтый отсвет.

– Ты спрашивал, что я испытываю… – сказала Лида, и Алла уловила в ее голосе волнение. – Сейчас у меня такое чувство, что я осталась с вами не только… ну, ты знаешь… Я осталась из-за тебя тоже. Или это и было главным?

– Лида…

– Гоша…

Алла облизала сухие губы – черный силуэт Кастыриной потянулся к чеканному профилю Кузьмичева и почти слился с ним.

– Ты меня не поцелуешь? – с громадным разочарованием спросила Лида.

Донесся чмокающий звук.

– Нет, не так. По-настоящему!

Кузьмичев вздохнул.

– Это из-за той девушки? – догадалась Кастырина. – Аллы, да?

– Да.

– Ты ее любишь?

– Да.

– Но… она же ни о чем не узнает!

– Я-то буду знать. И если она меня спросит напрямую: «С кем ты был? Кто эта женщина?» – я честно признаюсь, что звать ее Лида и мы с ней прелюбодействовали…

– Но мы же еще не… не прелюбодействовали…

– А ты этого хочешь?

– Хочу… Сильно-пресильно!

Кузьмичев опять вздохнул.

– Первый раз в жизни я отказываю девушке, – признался он. – Это трудно. И неприятно. Но если бы я героически не поборол искушение сегодня, завтра стало бы плохо и для меня, и для тебя, и для Аллы. Я не хочу ее обманывать.

Теперь раздался вздох Лиды.

– Я тебя расстроил?

– Знаешь… нет. Я тебя еще больше зауважала… Ты – настоящий. Твой дух правит твоим телом, а в этом – сила.

Кузьмичев разрушил романтический флер – он протяжно, с хрустом, зевнул. Тело перебарывало дух…

– Ой, ты же устал! Иди ложись скорее. Совсем я уже…

– Спокойной ночи, Лида. И не выдумывай про меня лишнее, я – обычный мужик, членистоногий, как все!

Врачиня залилась тихим смехом, а Георгий шагнул к двери, распахнул ее шире, залив террасу светом, и скрылся. Шаги стихли, навалилась тишина.

Алла выждала немного, бесшумно вернулась к двери промкомплекса и как следует грюкнула ею. А потом, не таясь, прошагала на террасу.

Кастырина стояла у перил и смотрела на небо, где плющилась в восходящих потоках одна из лун.

– Привет, Лид, – весело поздоровалась Алла, – что спать не идешь?

– Да так, дышу свежим воздухом… Завидую я тебе.

– Мне? – делано удивилась Миньковская. – Почему?

– У тебя такой мужчина… Сейчас таких нет. Или я плохо искала…

Алла помолчала, а потом сказала глубокомысленно:

– Просто мы жили в другое время, злое, жестокое, несправедливое. Нам всего не хватало, за все надо было бороться – за кусок хлеба, за счастье, за свободу. А вы… вы совсем-совсем иные. И мужчины ваши – они изнеженные, слабые… Даже здесь, на далекой планете, они какие-то… инфантильные. Но не все ж у вас такие!

– Не все… – задумчиво сказала Лида. – Одного я точно не назвала бы слабаком, только вот куда ж он подевался? Второй день я его не вижу, и не дозвонишься никак.

Алла сразу подумала, что искомый мужчина мог затесаться в «дружину» Вильгельма, но не стала об этом говорить.

– Все будет хорошо, Лида, – сказала она с проникновенностью. – Спокойной ночи!

– Не пойму, – нахмурился Васнецов, вглядываясь в экран, – чем они там занимаются?

– Массовым онанизмом? – дал подсказку Переверзев.

– Молчи, стратег! Глядите, пропали все краулеры. Ночью они куда-то уехали. Вопрос: куда? И зачем?

– В обход, может? – задумался Кузьмичев. – А смысл?

– Так, именно! Ну, зайдут они с востока или с севера, и что?

– Заметьте, – солидно сказал Виштальский, – у них в лагере все замерло, никакого движения.

– Ушли, наверное, – подбросил версию Переверзев. – Надоела им вся эта мутотень, вот они и утопали. По грибы.

– Ви, товарищ Пэреверзев, – проговорил Виштальский, пародируя Сталина, – хороший тактик, но плохой стратег!

Старший сержант улыбнулся только – во все тридцать два белых зуба.

До наблюдательного пункта донеслись крики снизу, Кузьмичев разобрал сердитый голос Аллы и поднялся с места.

– Что там еще не слава богу?

У подножия башни Георгий обнаружил Сегаля, которого ругала пани Миньковская, и незнакомого мужчину в потертом серебристом комбезе.

– Я тебе не любопытная тетка с Привоза, – сердилась Алла, – и не бегаю сюда, чтобы на войну поглазеть! У меня и своих дел – выше крыши! А уж если пришла, значит, по делу! Ясно тебе, сапог нечищеный?

– Чего это – нечищеный? – оскорбился Сегаль.

– Пусть будет тихо! – скомандовал Кузьмичев. – Привет, Аллочка-ругалочка. Кого это ты привела?

Миньковская фыркнула, но обернулась к незнакомцу в серебристой униформе и представила его, тая в голосе гордость:

– Это Антон Алехин, командир звездолета «Заря-11». Нормалы заперли его в подвале промкомплекса. Представляешь?! Я спустилась сегодня, хотела в синтезаторную пройти, как вдруг слышу удары – три коротких, три длинных, три коротких…

– Сигнал SOS! – догадался Сегаль.

– Даже ты знаешь? – комически изумилась Алла. – И… Антон сказал, что ему надо срочно увидеться с тобой. Вот!

– Ну, не так уж и срочно… – улыбнулся Алехин и протянул руку Кузьмичеву. Тот ее пожал. – Понимаете, в чем дело… Когда тутошние собрались на войну, я был единственным, кто был резко против. Даже успел Вильгельму нашему ван Грооту по морде съездить…

– Выношу благодарность от командования, – ухмыльнулся Георгий.

– Спасибо… Вот они меня и заперли – слишком много я им правды наговорил. Хотя… В общем-то дело все в том, что я для них тоже не свой, как и вы. Не чужой, быть может, но и не свой. Я родился в две тысячи пятьдесят восьмом году.

– Не может быть! – округлила глаза Алла. – Вы не выглядите на столько…

Алехин улыбнулся.

– Мне было сорок два, когда я получил новое назначение и стал начальником Второй Заплутониевой экспедиции. А в сто третьем отправилась Первая Межзвездная, на корабле «Луч». Я был его командиром. Мы слетали к Тау Кита и открыли там землеподобную планету. Назвали ее Авророй. Сейчас там большая колония…