— Теперь слово Валюше, — произнесла Кира, видя, какое действие оказала на Тенгиза ее последняя фраза.

— Мне нечего добавить к тому, что ты только что сказала. — Валя пожала плечами. — Пожалуй, лишь одно. Еще неделю назад я опасалась дать название тому, что связывает меня с Вадимом, считала наши отношения просто далеко зашедшим флиртом. Теперь я знаю наверняка, что это. Это не флирт. Я… люблю Вадима. Он мне дороже всего на свете, без него я — ничто.

Кира неожиданно резко встала из-за стола.

— И где это Нюта запропастилась? — в голосе ее звучала досада и даже злость. — Совсем распустились горничные. Вернется Вадик, обязательно скажу ему, что нужно принять меры. — Она глянула на Валю, сидевшую с гордо поднятой головой и пылающим лицом, и проговорила чуть мягче: — Я рада, Валюша, что ты наконец сделала правильные выводы из того, что происходит. Думаю, когда Вадим приедет, вам обязательно нужно объясниться.

Дверь гостиной распахнулась, и появилась Нюта с подносом, на котором красовались три чашки, чайник, сахарница и вазочка с шоколадными конфетами всевозможных сортов.

— Такое впечатление, будто ты готовила званый обед по меньшей мере из пяти блюд, — недовольно заметила Кира, садясь обратно на свое место.

Девушка виновато опустила глаза.

— Простите, ради Бога. У Наташи зуб разболелся, делала ей полоскание.

— Пусть к врачу сходит, нечего заниматься самолечением. Ладно, ставь поднос и иди.

Валя снова, в который раз восхитилась Кириной манерой разговаривать с прислугой — будто та была от рождения царских кровей, и всю жизнь только и делала, что командовала и распоряжалась, а не скромно трудилась в средней школе. «Мне бы такой характер», — вздохнула она про себя. Горничная послушно поставила поднос на стол и бесшумно вышла.

— Кто какой чай любит? — совсем другим, светским тоном полюбопытствовала Кира. — Кому покрепче, кому послабей?

— Мне послабей, — отозвалась Валя. — Мне Антошку кормить.

— А мне, наоборот, покрепче, — попросил Тенгиз.

Он странным образом успокоился, будто выполнил поставленную перед собой задачу и, хоть и не добился результата, все равно чувствовал облегчение. В глазах его больше не было гнева и злости, выражение лица стало бесстрастным и отрешенным.

Кира разлила по чашкам заварку. Потом поискала глазами на столе и досадливо всплеснула руками.

— А молоко-то! Эта дурында забыла подать молочник! Валюша, тебе обязательно нужно добавить в чай молоко, для лактации.

Валя и сама мечтала именно о чае с молоком. Кормление отнимало у ее организма большое количество энергии, восполнить которую могли лишь молочные продукты.

— Я схожу, принесу. — Она встала из-за стола, радуясь, что хоть на несколько минут избавится от необходимости находиться рядом с Тенгизом.

— Сходи, дорогая, сходи. Уж прости, что приходится тебя тревожить.

— О чем ты? — Валя улыбнулась Кире и легкой походкой вышла из гостиной.

Она дошла до кухни, залезла в холодильник, достала оттуда новый, нераспечатанный молочный пакет. Вскрыла его, налила немного молока в фарфоровый кувшинчик и вернулась обратно, к столу.

Тенгиз и Кира сидели молча, каждый погруженный в свои мысли. Чашка Тенгиза уже была пуста. Валя разбавила свой чай молоком и положила туда три ложки сахара.

— Пожалуй, я поеду, — как-то не совсем уверенно произнес Тенгиз, глядя в пол, — раз все так плохо…

— Для вас, — с улыбкой уточнила Кира. — Для Валечки совсем даже не плохо, а, наоборот, очень хорошо.

— Да, согласен. — Он скользнул беглым взглядом по Кириному лицу и тут же снова отвел глаза.

— Может быть, еще чаю? — вежливо, но равнодушно поинтересовалась Кира.

— Нет, спасибо. — Тенгиз решительно поднялся и пошел к дверям.

— Счастливо доехать по такому ливню, — бросила ему в спину Кира.

— Постараюсь. — Он исчез в коридоре.

Кира с облегчением выдохнула и размашисто перекрестилась.

— Слава тебе, Пресвятая Дева Мария! Ну, и козел!

— Конечно, козел, — подтвердила Валя, с удовольствием глотая сладкий и теплый чай, — ты еще зачем-то защищала его.

— Я не защищала, глупышка. Я просто не хотела, чтобы дошло до рукоприкладства. Кавказцы — народ горячий, у них от любви до ненависти один шаг. В доме одни женщины, что бы мы стали делать, если бы твой Тенгиз надумал поучить тебя уму-разуму с помощью кулаков?

— Ты, как всегда, права, — улыбнулась Валя. — Тебя, наверное, ученики обожали. Ты все всегда знаешь.

— Если бы обожали! — Кира грустно усмехнулась. — Школа — это отдельный разговор, лучше сейчас его не начинать.

— А Антошка-то где? — спохватилась Валя. — Ты оставила его в манеже?

— Твой Антошка давно спит сном праведника. Я попросила Наталью покараулить его, хотя, думаю, он проснется лишь к утру.

— Но ведь еще целое кормление.

— Брось, — отмахнулась Кира. — Парню уже девять месяцев, он вполне может обойтись и без этого.

— Нет, я все-таки покормлю его, — возразила Валя и неожиданно почувствовала, как у нее слипаются глаза.

Сказывалась давешняя бессонница и колоссальное нервное напряжение, которое она только что испытала в присутствии Тенгиза. Ее буквально клонило к столу, не осталось сил даже чай допить.

— Что с тобой? — встревоженно проговорила Кира, глядя на поникшие и обмякшие Валины плечи. — Тебе нехорошо?

— Спать хочется. Так бы и вздремнула часок, другой.

— Так вздремни, в чем проблема? — Кира отодвинула от себя чашку. — Пойдем, я отведу тебя наверх.

— Пошли, — согласилась Валя.

Кира почти волоком дотащила ее на второй этаж. В детской стояла тишина, нарушаемая лишь едва слышным сопением Антошки. Его сонное, ровное дыхание подействовало на Валю еще более расслабляюще. Она с трудом доковыляла до дивана, скинула шаль и свернулась клубком под одеялом.

— Спи, — напутствовала ее Кира.

— Через два часа обязательно разбуди меня. Будет одиннадцать, и я покормлю малыша.

— Разбужу, не волнуйся.

Валя хотела еще что-то сказать, но язык отяжелел настолько, что им невозможно стало пошевелить. Перед глазами поплыли причудливые видения…

…Ей снилась Танька. Она была совершенно здоровая, веселая и босоногая, только остриженная под мальчишку, колючим ежиком. В руках у Таньки был большущий, янтарно-желтый банан. Она кусала его острыми, мышиными зубками и пристально смотрела на Валю.

— Тебя выписали из больницы? — спросила та у сестренки.

— А я и не лежала в больнице. — Танька равнодушно пожала плечами и заглотнула зараз половину банана.