– Не отрицаю: пистолет мой, – сказал Игорь. – Но это ничего не доказывает. Ведь убил его не я! А ты, Валентин Абрамович, какого мнения на этот счет?

Однако адвокату сейчас было не до разговоров. Он никак не мог понять: что все-таки произошло? Сознание как бы раздвоилось… Даже?.. Нет, в это трудно поверить! Он чувствовал: тип, который только что угрожал и издевался, вошел в него не один. С ним был еще кто-то… Кто же? И как вообще подобное может произойти? До сей поры адвокат был сугубым прагматиком. Он не верил, как говорится, «ни в гром, ни в чох, ни в птичий грай». И вот случилось… Случилось именно с ним!

– Абрамыч? – уже более фамильярно повторил хозяин. – Каково твое мнение? И вообще, как нам всем себя вести?

Но адвокат никак не мог прийти в себя.

– Мне кажется, нужно сделать вот что, – заявила доселе молчавшая пожилая женщина. – Прежде всего, вызвать милицию. Предъявить труп и сообщить: мол, в дом проник грабитель, а Лена его застрелила.

– Здравая мысль, – одобрил Игорь. – Другого варианта я не вижу. Можно, конечно, закопать где-нибудь тело или просто выбросить его на свалку… Но все равно найдут. Начнется следствие… Нет, это в данной ситуации лишнее. Я только не могу понять, почему ты, Валентин, все молчишь да молчишь? Ведь произошедшее, кажется, входит в сферу твоей компетенции?

Валентин Абрамович, казалось, очнулся. Он обвел присутствующих отстраненным взглядом, потом взглянул на труп.

– Без знания законов нынче никуда, – заявил он.

– Слышали уже, – раздраженно произнес хозяин. – Что дальше?

– Он, кажется, хотел лишить тебя имущества? – адвокат кивнул на мертвеца. – И жениться вот на ней? – он указал на Лену.

– Да-да! Ты толком говори. Мы ждем.

– Пускай бы женился. Чего тут такого. А теперь вам – кирдык!

– Чего?!

– Кирдык, говорю. Или, по-русски, п…ц. Посодят.

Слова адвоката вызвали у присутствующих чуть ли не большую оторопь, чем недавние выстрелы.

– Интересно ты говоришь, – наконец заметил Игорь. – Прямо как этот… – он кивнул на труп. – Раньше за тобой подобного не наблюдалось.

– Человеку свойственно меняться, – отозвался адвокат. – Короче, вызывайте ментов.

После этих слов он повернулся и вышел из дома. Увидев во дворе «Сузуки», Валентин Абрамович подошел к нему и некоторое время с любопытством разглядывал. Потом отворил ворота, вскочил в седло, дал газ и рванул вперед.

Фамилия адвоката была Шлагбаум, и больше всего в жизни он желал власти. Еще в детстве, когда хилого Валечку обижали сверстники, обзывали его еврейчиком или даже жиденком, а случалось, и поколачивали, он мечтал, как станет большим и сильным и отомстит обидчикам. И вот он вырос, но силенок, увы, особо не прибавилось. Валентин так и остался, как выражаются боксеры, «в весе воробья». Однако нынче это и не требовалось. Имелась иная сила, способная намного эффективней, чем кулаки, сбить человека с ног, заставить страдать, даже свести с ума. Такой силой был Закон. Лет в шестнадцать Валентин понял: он должен стать адвокатом. Тогда будут деньги, а, главное, он получит власть над людьми. Так оно и вышло. Все в стране поменялось. К власти пришел капитал. Вначале все решалось традиционными средствами. Бейсбольная бита, выстрел из-за угла, взрыв, наконец… Однако постепенно в обиход вошла общемировая практика. Зная законы, а главное, лазейки в них, стало возможным добиться намного большего, чем с помощью гранаты «Ф1» или автомата «АК». Валентин Абрамович законы знал. Ему не хватало только одного – решимости. Адвокат прекрасно помнил анекдот, рассказанный ему в детстве папой Абрамом.

«Приходит к Кагановичу делегация евреев и плачет: почему нас обижают все кому не лень? Каганович их спрашивает: а вы, евреи, помните, что написано на табличках над сиденьями в трамвае? Нет, говорят евреи, не помним. Так пойдите, посмотрите. А написано там, как известно: «НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ».

Глупый анекдот и даже не актуальный. Все, кто захотел и смог «высунуться», нынче – ох как высоко. Они – «владельцы заводов, газет, пароходов», как писал детский классик. Однако не всем, кто сумел «высунуться», удалось удержаться. А почему? Да потому что не все соблюдали правила игры. А правила довольно просты. Первое – делись! Второе – не лезь поперек батьки в пекло, то есть соблюдай субординацию. Есть, конечно, и нюансы, но на общем поле они существенны лишь для конкретных игроков, а не игры в целом.

Так размышлял адвокат Шлагбаум, несясь на черном монстре по имени «Сузуки» в плотном потоке мотоциклов, автомобилей и грузовиков. Нужно ли говорить, что никогда раньше Валентин Абрамович не управлял мотоциклом, однако нынче он ехал вполне профессионально, лихо маневрируя среди городского транспорта. Полы длинного «пасторского» пиджака развевались наподобие крыльев, солидный, «фирменный» галстук болтался где-то за спиной. Перед нами был совсем другой человек!

Вечером, поужинав в своей уютной двухкомнатной квартирке, Валентин Абрамович уселся перед телевизором и стал размышлять, совершенно не обращая внимания на перипетии событий, происходящих на экране. Кроме него самого в его сознании гнездились еще две личности: Андрей Петрович, тот самый господин, которого убила Лена, и молодой парень; Валентин Абрамович не знал, как его зовут, поскольку он ни разу не обозначил себя. Ясно одно. Парень насмерть разбился в результате столкновения своего мотоцикла с «Ниссаном» жены банкира, однако в последнюю минуту сумел каким-то образом войти в сознание Андрея Петровича и полностью поработить его. У Андрея Петровича, насколько понял адвокат, имелись наличные деньги, и притом немалые, а парень-мотоциклист вел себя крайне агрессивно и в первую же минуту попытался сломить сопротивление разума Шлагбаума. Нужно заметить, это ему на первых порах удалось, однако теперь рациональное сознание адвоката начинало брать верх над необузданными повадками придурковатого мотоциклиста. Однако на пользу ли пошло проникновение в его сознание двух чужих разумов? Безусловно! Ему стали доступны такие знания и навыки, которых без этого он никогда бы не получил. Взять хотя бы виртуозную езду на мотоцикле… Вот только чужие разумы пытаются возобладать над его собственным. А это не годится. Для начала Валентин Абрамович постарался договориться с обоими. Проще всего получилось с Андреем Петровичем. Тот, в общем-то, ничего не имел против того, чтоб им управляли. Андреем Петровичем всегда кто-нибудь руководил. На работе начальники, дома жена… Целью его жизни было стяжательство. Однако ради чего копит, он толком не представлял. «Иметь много денег – хорошо!» – так учили с детства.

А вот мотоциклист был из другого теста. Ему нравилось бунтовать. Противостояние любой власти было у него в крови. Мотоциклист никоим образом не предполагал, что является потомком Емельки Пугачева в каком-то там тридевятом колене. Возможно, отсюда и проистекали бунтарские наклонности. Но бунт ради бунта адвоката не устраивал. Наглость и нахальство мотоциклиста Шлагбауму, безусловно, импонировали, однако их необходимо направить в нужном направлении.