Как приятно вновь скрестить шпаги с Дмитрием в поединке характеров и посмотреть, чья воля возьмет верх! Этому заносчивому князю пора указать его место. Пусть он тащит Кэтрин через всю страну и держит в заточении, но ее душой ему не овладеть! Она по-прежнему Кэтрин Сент-Джон, с собственным твердым разумом и мнениями, принципами и убеждениями, а не какая-нибудь горничная, боящаяся возразить барину.

Новосельцеве было похоже на те поместья, которые Кэтрин уже успела увидеть из окна экипажа, однако оказалось куда больше и роскошнее. Учитывая все, что она слышала о несметных богатствах Дмитрия, Кэтрин ожидала встретить громадное, величественное здание, но в загородном доме не оказалось ничего претенциозного: полускрытый высокими деревьями, он представлял собой обычное двухэтажное здание с двумя широкими крыльями, верандой и балконом, поддерживаемым массивными белыми колоннами. Кэтрин невольно залюбовалась резными наличниками и карнизами — такой тонкой работы она еще не встречала. Аллея, обсаженная вековыми липами, вела в сад, где уже наливались яблоки, груши и вишни. Ближе к дому были разбиты цветочные клумбы, переливающиеся всеми мыслимыми красками. На задах дома располагались большой огород и хозяйственные постройки, а меньше чем в полумиле виднелась деревня.

Дмитрий не поехал вперед, хотя провел большую часть пути в седле и сгорал от нетерпения поскорее оказаться дома. Последние несколько миль он ехал рядом с каретой, и Кэтрин должна была признать, что впервые провела с ним столько времени с тех пор, как они покинули Санкт-Петербург. Даже на почтовых станциях он ухитрялся ее избегать. Но Кэтрин ничуть не жалела. Она привыкла редко видеть Дмитрия на корабле, и когда сталкивалась с ним, всегда переживала прилив странных ощущений, без которых вполне могла бы обойтись.

Наверное, он все еще недоволен Кэтрин, поскольку она вчера вновь настояла на том, чтобы спать в людской, когда они остановились на ночлег в доме Алексея, друга Дмитрия. Скорее всего. На его лице можно все прочесть, как в открытой книге, — сведенные брови, плотно сжатые губы, подергивающаяся щека и убийственный взгляд, которым он время от времени награждал Кэтрин о таким видом, словно готов был свернуть ей шею.

Неудивительно, что слуги боялись барина, когда тот был в таком состоянии. Кэтрин справедливо предположила, что ей тоже следует опасаться, но вместо этого не могла сдержать улыбки. Дмитрий был так похож на избалованного ребенка, которого лишили любимой игрушки. Он напоминал ей брата, Уоррена, привыкшего в детстве закатывать истерики каждый раз, когда не получал желаемого. Справиться с этим оказалось довольно легко, нужно было просто не обращать внимания на вопли и слезы. Но игнорировать Дмитрия оказалось сложнее — такого мужчину было просто невозможно не заметить. Конечно, Кэтрин могла притвориться, однако всегда остро ощущала его близость, присутствие и, даже когда не видела Дмитрия, мгновенно понимала, что он рядом.

Они подъехали к дому, и Кэтрин съежилась от неловкости, увидев, сколько людей высыпало на крыльцо, чтобы поздравить хозяина с возвращением. Само по себе ужасным было то, что из четырех карет в их кавалькаде именно ее экипаж остановился прямо перед зданием, но что еще хуже — Дмитрий, не здороваясь ни с кем, даже с теткой, ожидавшей на веранде, открыл дверцу и, вытащив Кэтрин, потянул ее по ступенькам в дом. Вот она и наказана за неуместное веселье прилюдным унижением!

Добравшись до широкой прихожей, Дмитрий с силой повернул Кэтрин лицом к себе и только тогда разжал пальцы.

— Ни слова, Катя, — рявкнул он, видя, что та-Ьткрыла рот и готова запротестовать против столь непристойного поведения. — Ни единого слова. Довольно с меня твоего ослиного упрямства, своеволия и, конечно, бессмысленных споров. Будешь жить там, где я прикажу, а не где пожелаешь, и уж точно не в людской. Владимир, — бросил он не оборачиваясь, — отведи ее в Белую комнату, проследишь, чтобы она там оставалась.

Кэтрин не верила ушам и глазам. Неужели он действительно повернулся к ней спиной и зашагал к тетке?! От нее отделались! Отделались, как от назойливого ребенка! Снова! Опять!

— Ах ты…

— Матерь Божья, только не сейчас, — прошипел Владимир. — Он сорвал злость, и теперь все обойдется, если, конечно, не начнете все сначала.

— Да он может хоть всю жизнь рвать и метать, — почти завопила Кэтрин. — Какое право он вообще имеет мне приказывать?!

— Право?

Кэтрин попыталась возразить, но тут же передумала и стиснула зубы. Ну конечно, Дмитрий имеет право отдавать ей повеления. Пока она в его власти, он может сделать с ней все, что захочет, особенно здесь, в деревне, в окружении преданных слуг. Все это невероятно выводит из себя, но что ей делать?!

Игнорировать его, Кэтрин. Его поведение переходит все границы и не заслуживает даже презрения. Терпение. Твое время придет, и уж тогда Дмитрий Александров горько пожалеет о той минуте, когда встретил тебя.

Кэтрин не знала, что ее заветное желание сбылось и Дмитрий уже горько жалеет о той минуте, когда его взгляд впервые упал на это непредсказуемое создание. Ни одна женщина не действовала так сильно ему на нервы, и он даже не мог сказать при этом, что сумел отплатить за все муки. И никакого сомнения в том, что она делает это намеренно, находя огромное удовольствие в том, чтобы поступать назло, бесить Дмитрия. В этом она преуспела. Неблагодарная девчонка. Но он устал угождать ей, устал терять голову и держаться начеку, лишь только речь заходила о ней. Стоило хорошенько призадуматься, и становилось понятно, какого идиота он разыгрывает.

Однако Дмитрий, хотя и не намеренно, все-таки отомстил Кэтрин. Одного взгляда на недовольное лицо Маруси оказалось достаточно, чтобы понять: своим поступком он сейчас унизил пленницу в глазах окружающих. Но в эту минуту ему было все равно. Пожалуй, так даже лучше.

Пора положить конец этой" утомительной игре. Маруся и остальные слишком уж почтительны с ней и потакают бредовым идеям относительно родства с графом, так что Кэтрин все сходило с рук. Он и сам ей подыгрывал. Но больше этому не бывать.

При виде потрясенного лица тетки Дмитрий сообразил, что только что промчался мимо без единого слова. На этот раз он приветствовал ее как подобает, но Софью Александровну Корсакову никогда нельзя было упрекнуть в излишней тактичности и сдержанности.

— — Кто она, Митя?

Проследив за взглядом тетки, он увидел, как Кэтрин мрачно шагает по лестнице вслед за Владимиром: голова высоко вскинута, плечи расправлены, юбка чуть приподнята. Его бесконечно раздражало, что у нее даже походка знатной дамы.

— Это не важно, тетя. Обыкновенная, не стоящая внимания англичанка, вернувшаяся с нами.

— Но ты поместил ее в свое крыло, и…

— На время, — резко перебил Дмитрий. — Не стоит беспокоиться из-за этого, тетя Соня, я найду ей занятие.

Соня попыталась было запротестовать, но тут же передумала. Высокая худая женщина, вдова, замужество которой длилось меньше года, она не имела ни малейшего желания снова выходить замуж и терпеть унижения, которым подвергалась в супружеской постели. Ее жизнь, полная разочарований, иссушила душу, сделала Софью жестокой и холодной, и уж конечно, совершенно лишенной всякого сочувствия к низменным инстинктам человечества. Собственный брат зашел так далеко, что женился на англичанке просто потому, что не мог заполучить ее в постель никаким иным способом. Теперь голубая кровь Александровых навеки запятнана. Если бы только Михаил не погиб или хотя бы оставил после себя наследника…