– Правда, если не путаю, – вскинул бровь гном, – тебя повесили.

– Как повесили? – изумился сигмариот, вытаращившись на своего подельника. – И ты ничего мне не сказал! И рисковал моей шкурой, когда сам знал, что тебя ждет только Алтарь Возрождения, а меня верная гибель?! Скотина!

– Не горячись, Вильгельм, – успокоил его Торгрим. – Верная гибель тебя тоже не ждала с момента, как ты спас деревню в окрестностях Вуртбада от набега мародеров. – Слава Сигмару! – взвизгнул священник. – Он услышал мои молитвы! Мы бессмертны с тобой, Йохан!

– Он давно знал, – не преминул вставить в его восторженную тираду гном.

– Как знал?! – опять закипел Вилли. – Знал, что я герой?

– Знал, – виновато кивнул Йохан, и попытался оправдаться: – Но я восхищался тобой и не хотел, чтобы ты лишний раз лез на рожон.

– Одно слово, скотина, и все тут, – надулся священник, хотя по его глазам было заметно, что признание друга очень польстило ему.

– Он еще хочет тебе кое-что сказать, Вилли, – тихо добавил Торгрим, пристально глядя на Охотника.

– Да, – грустно потупил взор ван Хал, – я внук того самого Ванхала, я оборотень. И таблетки я пью не от изжоги. Я хотел загладить. Это просто семейное проклятие.

– Ты поражаешь меня, Йохан, – смирился с неизбежным сигмариот и нежно обнял своего двуличного друга, – но я люблю тебя. Обещай только, что не закусишь мной в полнолуние?!

– Клянусь! – приложил руку к сердцу Охотник.

– Вернемся, однако, к главной теме, – предложил гном и взял за руку Сергея. – Снова мы вместе, Магнификус, и наш путь лежит к Белой Башне Хоэта!

– Магнификус!!! – в один голос воскликнули изумленные Вилли и ван Хал.

«Луи 14» был точной копией корабля, который когда-то привез молодого человека в Цитадель. Правда, вместо рослых парней Индрогнира по кораблю расхаживали коренастые, необычайно широкие в плечах сородичи Торгрима. Сам Торгрим, поручив своему первому помощнику отвести священника и Охотника в отдельную каюту, забрал у того же помощника увесистый фолиант, окованный серебром, и потащил Сергея в капитанскую рубку.

– Бортовой журнал? – на ходу поинтересовался тот, кивнув на книгу.

– Что ты?! Это Книга Памяти, – объяснил гном. – Сюда десятки поколений гномов вписали своих врагов. Одна из моих обязанностей – хранить эту книгу. Поэтому и называют меня Злопамятный. Традиция, Магнификус, традиция! В этом мире традиция – это все и еще чуть-чуть. Как ты, кстати, добрался до Теклиса с Абхорашем?

Второй вкратце рассказал ему о своих злоключениях. Слушая его повествование, гном довольно кивал, разве что на эпизоде с эльф-ведьмой, певицей Лосми, нахмурился.

– Надо, мой чувственный друг, уметь держать себя в руках. По сути это трагедия, – буркнул он. – Будем надеяться, что скейвен успел за свою жизнь набрать нужное количество очков для перерождения.

– Кто-нибудь это может знать точно? – спросил Сергей.

– Сомневаюсь, – честно ответил Торгрим. – Героев не так уж и много. Сто, максимум двести. Не знаю. Лучше посмотри, какая красота! Если бы ваш Людвиг Безумный увидел это, то от зависти выбросился бы из окна своего «Лебединого замка», – он показал Сергею на открывшийся впереди берег с городом на нем: – Лотерн – город-порт, город-чудо. И, конечно, его Сверкающая Башня! Смотри, такое стоит запомнить на всю жизнь!

Второй и без рекомендации спутника во все глаза смотрел на высоко возвышающуюся над узким проливом ослепительно белую башню. Словно цветок волшебного растения, она покоилась на широком основании, сужалась к середине и опять расходилась в самом верху. Что-то источающее невыносимый для человеческого глаза свет венчало ее вершину. У подножия башни находилось еще множество строений из того же белого материала, что и Башня.

– Непостижимо! – восхитился Сергей. – Кто это все построил?

– Эльфы, – продолжая любоваться видом Лотерна, тихо ответил Торгрим. – Никто на свете, даже мой народ, не смог бы создать подобный шедевр. Иногда мне ужасно хочется, чтобы кто-нибудь уничтожил весь материк эльфов, и это совершенство сохранилось только в моей памяти.

– У них все города такие красивые? – спросил Второй.

– Все, – кивнул гном. – Теклис утверждает, что Белая Башня Хоэта гораздо красивее Сверкающей Башни. Хотя я ему не верю, у него откровенно извращенный вкус. Впрочем, я надеюсь, что ты мне обо всем расскажешь, когда вернешься. Если, конечно, вернешься.

– Разве ты не пойдешь со мной? – удивился Сергей.

– Не могу, – сообщил Торгрим. – Лоцман проведет наш корабль в Лотернский Пролив, потом нас пропустят через Эмеральдские Врата, потом через Сапфировые Врата, и уже там, в лагуне, тебя заберет эльфийская баржа. Только эльфы имеют право пройти через Третьи врата во Внутреннее море. Честно говоря, меня устраивает такое положение дел. Если при взгляде на Лотерн меня посещают подобные мысли, можешь себе представить, что меня ожидает, окажись Теклис прав?

– А со мной? – задумчиво сказал Второй. – Мне спятить тоже не хочется.

– Не бойся, за время нашего знакомства мне удалось убедиться в наличии у тебя устойчивого иммунитета к прекрасному, – успокоил его гном.

– Ну, спасибо, – обиделся Сергей.

– Не обижайся, – похлопал друга по плечу Торгрим. – Все дело в том, что ты Древний. Высшее, можно сказать, существо.

Совершенно неожиданно корабль окутал невесть откуда появившийся туман и скрыл вид города. Небо так же стремительно потемнело.

– Все нормально, – заверил спутника гном, – Это своего рода защитный эффект. Сафери. Скоро мы будем у Эмеральдских Врат.

Корабль заметно сбавил скорость. То и дело за бортом проплывали острые концы подводных скал, способных распороть корпус любого корабля. Но лотеранский лоцман за штурвалом «Луи» умело маневрировал между скалами. Впереди, в пелене плотного тумана, блеснул свет. Корабль сбросил скорость до минимума и наконец замер на месте.

– Врата, – показал рукой наверх Торгрим.

Второй поднял голову и действительно разглядел поверхность гигантских вратных створок, обитых металлом и украшенных зелеными камнями, размером с человеческую голову.

Внизу раздался шум воды, створки начали расходиться, пропуская лучи яркого дневного света. Только сейчас Сергей обнаружил, что со всех сторон на него смотрят сотни пар глаз. Их корабль покачивался перед раскрывающимися Вратами, окруженный со всех сторон оборонительными конструкциями, из которых на корабль было нацелено несколько десятков угрожающего вида орудий, заряженных огромными стрелами с медными наконечниками. Рядом с ними неподвижно, как каменные изваяния, стояли несколько сотен лучников, вооруженных арбалетами. Именно их ничего не выражающие, кроме холодной решимости нажать на спусковые крючки, глаза и наблюдали за кораблем.