Сергей не встревал в их обычную словесную перепалку, а только смотрел на начинающую светлеть полосу горизонта и думал: «Какое странное дело – когда-то я, двенадцатилетним мальчишкой, вот так же сидел на берегу Черного моря и смотрел на горизонт, представляя загадочные, чужие края. Иногда волны выносили на берег обрывки от каких-то красочных упаковок. Оттуда! – сжималось мое сердце. – „Там“ – неопределенное и прекрасное. „Туда“ можно было добраться, но. Было это „но“.

В пионерском лагере шла „пересменка“, самый конец июля. Большинство детей укатило домой, а следующую смену ожидали через два дня. Дежурный пионервожатый взял с меня слово не выходить за пределы лагеря и уехал к своей невесте в Краснодар. В лагере остались я, повариха и сторож. Ни того, ни другого не беспокоило, где я нахожусь. Два дня независимости, два дня счастья. Море днем, море ночью. Почему я был так счастлив? И что за „но“? Я боялся. Не смерти, не боли, не одиночества. Может быть, разочарования? Что „там“ все не „так“? Интересно, Древние счастливы? Должны быть. Ведь именно они, если верить Ракартху, решают, как должно быть. Должны быть, потому что все, как должно быть.

Солидная цитата, однако, с элементом благородной деструкции. Можно перевести на руны и гравировать на алтаре Возрождения».

Лодка двигалась необычайно быстро, влекомая канатом, привязанным к металлическому кольцу на носу. Конец каната терялся в темной воде.

Алый диск восходящего солнца, окруженный белесой дымкой, уже до половины показался над горизонтом, когда веревка поначалу ослабела, а потом и вовсе безвольно обвисла. Через мгновение из воды высунулась голова ящера.

– Белый корабль впереди, – пробасила голова. – Мне дальше нельзя, иначе могут наказать.

– Спасибо, – поблагодарил его Сергей и спросил: – Я даже не знаю, как вас всех зовут.

– Я Пятый, – сообщил дракон, помолчал, о чем-то раздумывая, и добавил: – Всего нас семь. Первый, Вторая, Третий, Четвертая, я, Шестой и Седьмой.

– Так по номерам и зовут? – улыбнулся молодой человек.

– Так удобнее, – кивнул мордой ящер. – Хотя при рождении нам дали имена, но мы решили, что пока не будем ими пользоваться. Пока я, Шестой и Седьмой не женимся.

– Но на ком? Я насчитал только две женские особи.

– Четвертая беременна, – гордо ответил Пятый, – она должна следующей весной родить тройню. Если нам повезет и все окажутся девочками, то через сто, сто десять лет можно будет жениться.

– Будем надеяться, – поддержал надежды крылатого друга Сергей. – Так всегда у драконов – имена берут и женятся?

– Только у водяных, – сообщил дракон, – нас мало.

– Вот оно в чем дело! – понял Сергей.

– Да, в этом, – подтвердил Пятый, – нас и было мало. Всего семьдесят семь. Прости, но мне пора. Я слышу, как вертится мельница Железного корабля. Он плывет сюда.

– До встречи, – попрощался с ящером собеседник, и морда дракона исчезла под водой.

Однако тут же появилась над водой вновь. – Меня зовут Партио – Болтун. Я самый слабый, но самый быстрый из всех драконов. Если что, шепни своему знаку. Ты только никому про наш разговор не рассказывай и попроси, чтобы вон тот в шляпе никому не проболтался. Он тоже не спит, – и Пятый опять исчез под водой.

Едва над его мордой сомкнулась вода, Вилли приподнял шляпу и тихо подал голос:

– Точно, я не спал! Как это все познавательно!

– Не говори никому, – попросил Сергей, – Пятый просил.

– Конечно, не скажу, хотя это совершенно бесценная информация для науки, – пообещал священник. – Разве что я напишу в «Либер Демонике», что охота на водяных драконов глубоко безнравственна, потому что это исчезающая популяция. И они совершенно безопасны при их порядочном поведении.

– Это пиши, – пожал плечами Второй, – это правда.

– О Великий Сигмар?! – вытянул руку к горизонту сигмариот и толкнул ван Хала. – Просыпайся немедленно! Впереди корабль Королей Фениксов!

Йохан раскрыл глаза:

– Да, это Он! Мне нужно его зарисовать.

Охотник мгновенно раскрыл свою книгу, вытащил из-за манжеты огрызок карандаша и принялся лихо набрасывать силуэт показавшегося впереди судна, в котором Сергей без труда узнал «Луи 14».

Прежде всего Второй услышал доносящуюся с борта корабля знакомую музыку, и когда к нему по трапу спустился гном с длиннющей седой бородой, заплетенной в толстую косу, Сергей сразу опознал в нем своего старого друга Торгрима.

– Я узнал мелодию, – засмеялся он и бросился навстречу гному.

– Это была запись, – захохотал тот и так крепко сжал в своих объятиях молодого человека, что едва ребра тому не сломал.

– Я скучал, – продолжая обнимать друга, сказал Сергей.

– А я-то как! – рассматривая его с ног до головы, признался Торгрим, – я еще и волновался. Ты был такой бестолковый! Ну, тебе нравится у нас?

– Если бы у меня было воображение, то я бы умер от разрыва сердца, – не стал скрывать Второй, – мог меня заранее предупредить.

– Сомневаюсь, что ты мне поверил бы, – тряхнул бородой гном. – С другой стороны, я даже горжусь тобой. За такой короткий срок ты умудрился породниться со всей нечистью в Старом Свете. Драконы тебя обожают, скейвены боготворят, дручии служат, корсары делят награбленное. Большой успех, мой малыш! Большой успех!

– Скейвены, – нахмурившись, вспомнил Второй. – Шарскун погиб из-за моей глупости.

– О грустном потом, – попросил его Торгрим. – Пока представь меня своим спутникам.

– Это. – начал Второй, но Вилли опередил его и, выскочив вперед, снял перед гномом шляпу, – Великий Торгрим Злопамятный, Верховный король гномов, автор гениального эссе «Происхождение рейкландской баллады», скромный служитель Сигмара и благородный ван Хал, Охотник за ведьмами приветствуют тебя!

– Как ты узнал, бродяга, что это мое эссе? Я же издал его под псевдонимом! – растроганно погладил свою бороду Торгрим.

– Ни один псевдоним не может скрыть настоящий талант! – склонился в полупоклоне священник. – Когда я недолго вел курс древней литературы в университете, мои студенты учили это эссе наизусть.

– Жалко, что недолго, – еще больше расцвел довольной улыбкой гном, но добавил: – Не стоило тебе так отделывать своего коллегу по факультету. Преподавал бы и сейчас.

– Он позволил себе еретический выпад против второй доктрины Сигмара, – попытался оправдаться Вилли. – Мое сердце вознегодовало, а руки сами взяли эту проклятую вазу с подоконника.

– Ну, ладно, – махнул широкой ладонью Торгрим и повернулся к Йохану: – Тебе же, братец, просили передать свои благодарности мои подданные из Инженерной школы в Альтдорфе, которых ты выручил в таверне «Веселый флагеллант». Они и в правду перебрали немного.

Охотник молча склонил голову, принимая его благодарности.