— Нормально-нормально! Продолжай в том же духе! Он скоро, вижу, и сам начнет песни и стихи писать! — засмеялась Маша, ткнув Николя в ребро указательным пальцем с длинным разрисованным ногтем.

— Нет, я этого не умею, я — одичавший программер, — опустив глаза, сказал Николя. — Я разве что сайт могу сделать для художников, чтобы они там тусовались.

— А за стихами и песнями, Маша, это ты к Серванту, плиз! Или ты думаешь, что он только тачки умеет разрисовывать? — подмигнула Маше Леся. — Кстати, Сервант, мог бы и гитару прихватить, а?

— Да я ж думал, что мы на выставку батика… — смутился Сервантес.

— Выговор тебе! — с наигранной строгостью произнесла Маша. — Отработаешь!

Все засмеялись, а Сервантес молча быстро-быстро закивал, опустив глаза и показывая согласие и желание подчиняться любой команде этой блондинки, которая была не такая уж и строгая, как казалась в начале знакомства.

— Вы несколько отвлеклись от темы дискуссии, — напомнил о себе Зингер тоном преподавателя, у которого нарушили дисциплину на уроке. — Ваши сюси-пуси, конечно, чудесно — весна, молодость, гормоны, но мы, кажется, о титанах Возрождения…

— Ну, ты живо-о-отное! — Гайка вцепилась ногтями в черную кожу его куртки. — Нет! Ты — гуманоид! Киборг без чувств! — Девушка принялась колошматить его, а Зингер, раскачиваясь от ее материализовавшихся эмоций, старался сохранять серьезное выражение лица.

— Простите, я в вашем семинаре участия не принимал, — медленно заговорил Николя, иногда подбирая слова. — Да и не слишком разбираюсь в истории, и хоть и уважаю художников — и Микеланджело, и Боттичелли, и гений Да Винчи, который был еще и инженером, и изобретателем, но… Но мне интереснее практики, увлеченные движущей идеей. Например, Колумб. Леся права… Что не давало этим людям сидеть на месте, не искать на свою голову приключений и проблем? И, в конце концов открыв новые земли, Колумб думал, что открыл только новый путь в Индию. А материк был назван даже не в его честь. Рискнул всем ради богатства и славы, отдал много лет воплощению своей мечты, а умер в бедности, пережив даже арест после доноса завистника… А на стене его последнего жилища висели на память цепи, в которых его привезли на корабле в Старый Свет, где, правда, освободили, но…

— Грустно это. Конечно, грустно, — вздохнув, произнес Зингер. — Вообще-то, все смертны. Но одни умирают, съев свою норму каши, а другие — каким-то образом толкнув вперед развитие человечества. Но, чтобы вас немного развеселить, скажу вам, кто был и правда реальным чуваком той эпохи. Это дедуган Тосканелли! Он повернул ход истории, просто тусуясь.

Компания внимательно посмотрела на Зингера. Николя превратился в слух и слегка наклонил голову набок. Зингер продолжил:

— Это же он подсадил Леонардо на астрономию и приборостроение, а Христофора подговорил плыть «коротким путем» в Индию! Паоло Тосканелли нарисовал карту мира, первую карту с параллелями и меридианами, очень красивую, ну, о-о-очень… Но ни фига неправильную! Однако Колумб выбил под нее у монархов и местных купцов бабок на три каравеллы и оснащение экспедиции. Вот так. Правда, не знаю, где и при каком достатке помер этот прикольный двигатель истории, вот об этом врать не стану.

Не успела компания отреагировать на монолог Зингера, как на него неожиданно отозвались совсем другие особы, появившиеся на поляне из-за большого куста сирени.

— Машуня! Какая встреча! Мы тут гуляли и вдруг напоролись на тебя с компанией! Я уж и правда подумал, что ты подалась в феминистки или лесбиянки, потому на нас, грешных-порочных мужиков, не реагируешь, а выходит, оно совсем и не так. Видно, наша с Грином компания простовата для такой утонченной блондинки? Ей по душе богема! Ну, это можно понять. Куда нам, сирым, с институтом международных отношений, до возвышенного! Мы ж ни про Боттичелли, ни про Охренелли ни фига не шарим! Уроды, одним словом. Гусь свинье не товарищ! Правда, Грин? — выпустил эмоциональный монолог подвыпивший Казбек, глядя с высоты своего роста на компанию, сидевшую на поляне.

— Да, выходит так, — ответил Грин, который стоял чуть позади, а возле него Софийка, взволнованная возможным развитием мизансцены. Она потянула Грина за рукав:

— Пойдем, Грин, что вы вцепились? Люди отдыхают, о чем хотят, о том и говорят, или им у вас разрешения спрашивать, а? Хороший день, Казбек, пойдем вниз по лестнице, мы еще в «Макдоналдс» собирались, пойдемте…

— Да, день и впрямь хороший, — медленно произнес Казбек, соображая, добавить ли еще пару ложек дегтя к этой идиллии или хватит. Драка была некстати, компания художников великовата, да и Софийка кинется заступаться за подругу, только себе дороже. — Ну, Машка, желаю удачи в профессиональной карьере натурщицы! Кто бы ни рисовал — не пожалеет, там есть на что посмотреть.

Трое парней начали подниматься с травы на ноги. Зингер угрожающе скрипнул кожей, Сервантес, выпрямившись, глянул на Казбека немного сверху, а Николя, покачнувшись, поднялся последним и произнес:

— Вы бы шли вперед дальше, если вас мама не научила уважению к женщине!

Казбек отступил на шаг и удивленно сказал, уловив иностранный акцент:

— Машуня! Да я тебя явно недооценивал! Ты ж не просто модель, а, оказывается, модель международного уровня! Интердевочка, так сказать!

— Придурок! — коротко отрезала Маша, даже не пошевелившись. — Соня, идите лучше от греха.

— Да, Казбек, идемте уже. — Софийка сделала шаг вперед и дернула за рукава одного и другого. — К чему эти разборки?

— Ну, пойдемте, развлекайтесь без нас, — буркнул обиженный за товарища Грин и положил руку на плечо Казбеку, а тот и сам уже осознал силовой перевес новой Машиной компании, которую он таки мазнул своим дегтем.

* * *

— Ой, Иринка, я такая счастливая, ты не представляешь! Жан-Поль уже дважды звонил, а я все рассказываю и рассказываю. И о выставке, и о Николке. Боже, дитя такое окрыленное! Нет, там он, конечно, не несчастен, но довольно уравновешенный и уединенный, хотя никто его никогда не обижал из-за его дефекта, там люди гуманнее к инвалидам, да и государство заботится, все условия, но как светятся тут его глаза! Ты бы видела! Особенно после сегодняшней прогулки, — понизила голос Наталья и прикрыла трубку рукой. — Он сейчас в ванной, так я уж тебе звоню, чтобы поделиться. Короче, все чудесно!

— А то, Наташ! Чего б у него глаза не светились, если он влюблен по уши! — по-доброму засмеялась Ирина. — Девушка вроде славная, я Машу немного расспросила, говорит — классная. И моя ведь туда же… Ну, ты заметила того худого, высокого, с длинными волосами? Казалось бы, совсем не ее типаж, а вроде что-то там есть, и он на нее так поглядывает… Правда, она обходит пока разговоры на эту тему, хитрит, думает, что мать не видит, откуда ветер веет!

— Ой, дети, дети… Дай Боже, чтоб у них все сложилось хорошо! Иринка, давай согласуем планы на завтра. Мы с Николкой с утра хотим на кладбище поехать к отцу, нас отвезут, а потом будем в галерее, у тебя тоже какие-то планы были?