Уголки губ девушки поползли вниз, но рука продолжала гладить Люцифера, а голос оставался тихим и спокойным:

— В любом случае, мальчик, если я сейчас оставлю тебя одного и отправлюсь на поиски человека, который, вероятно, находится в безопасном месте, то кто же позаботится о тебе в эти три или четыре дня, когда в твою рану попадет инфекция и ты ослабеешь настолько, что не сможешь даже ходить?

Внезапно голова Люцифера взметнулась вверх, а уши поднялись, чуть не соприкасаясь кончиками. Его ноздри неистово раздувались, втягивая воздух, пахнущий опасностью.

Жанна потянулась за пистолетом, всецело доверяя тонкому слуху и обонянию жеребца в определении возможной угрозы. Защита от нее полностью ложилась на ее плечи, ведь конь с завязанными глазами был беспомощен, как новорожденный жеребенок.

Она посмотрела в ту сторону, куда были направлены уши Люцифера, но увидела лишь крутые стенки расселины и заросший кустарником склон горной гряды в отдалении. Жанна не знала, как ей лучше поступить — выглянуть из расселины, чтобы посмотреть, что учуял жеребец, или затаиться на дне в надежде, что их не обнаружат.

Девушка так и не приняла никакого решения. Внезапно послышались отдаленный гул и крики, насторожившие Люцифера. Они сопровождались шквалом ружейных выстрелов и топотом лошадиных копыт. Эти звуки становились громче по мере того, как мятежники приближались к расселине. В течение нескольких страшных минут Жанна была абсолютно уверена, что они спустятся со склона и устремятся прямиком к их укрытию, где негде спрятаться и некуда бежать.

Крики достигли апогея, а затем постепенно стали стихать в отдалении — индейцы поскакали на северо-запад, прямиком в лагерь Каскабеля. Сердце девушки неистово колотилось, когда она, отложив пистолет в сторону, вновь стала поглаживать Люцифера. Ее рука предательски дрожала. Жанна внимательно следила за ушами жеребца, зная, что он обладает острым слухом.

— Я надеюсь, они не вернутся, — мягко произнесла она, лаская теплый бок мустанга и одновременно проверяя длинную борозду, оставленную пулей. — Знаешь ли, Люцифер, был бы ты человеком, я бы накапала тебе в рану настойки лещины, чтобы обеззаразить ее. Но эта настойка жгучая, как адское пламя, а я не сумею объяснить тебе, что нужно молча перетерпеть, стиснув зубы и не издавая ни звука, поэтому…

Жанна замерла, оборвав себя на полуслове при виде настороженных ушей жеребца. Она изо всех сил напрягла слух и разобрала едва различимое поскрипывание, словно кто-то, обутый в башмаки или мокасины, ступает по камням. А может, это ветка терлась о землю? Затем наступила тишина, несколькими мгновениями спустя прерванная другим звуком — шелестом одежды. Или это ветер играл в кустарнике?

Снова воцарилась тишина, ничем более не тревожимая. Очень медленно Жанна потянулась к пистолету, вслушиваясь в окружающую обстановку до боли в ушах. Она едва могла дышать и думать, полностью обратившись в слух. Жеребец также замер, навострив уши и раздувая ноздри, пытаясь определить, как ему поступить — бороться, не двигаться с места или спасаться бегством.

— Жанна?

Шепот был едва различимым, и в первый момент девушка подумала, что он ей пригрезился.

— Жанна? Ты в порядке?

— Тай? Это ты?

— Черт возьми, нет, это не я, — раздраженно ответил он. — Это призрак Джо Труна явился, чтобы напугать тебя. Отойди, я спускаюсь, — добавил он.

По стенке расселины скатился камешек, затем еще один и еще — это Тайрелл спускался вниз. Пересечение открытой местности между вершиной горной гряды и краем трещины заставило его немало поволноваться, хотя для мятежников не было никаких причин вернуться назад. Или были? Тай понимал, что чем скорее он окажется под прикрытием расселины, пусть и недостаточно надежной, тем быстрее обретет привычную уверенность в себе.

Жанна молча наблюдала, как он, ухватившись за иссохший ствол сосны, улыбается ей так, что у нее замирает сердце в груди.

— Милая, — нарочито медленно произнес он, — ты — услада моих утомленных глаз!

Он обнимал ее взглядом точно так же, как мог бы это сделать руками, напоминая, что она обнажена по пояс. Покраснев, Жанна скрестила руки на груди.

Тай, затаив дыхание, созерцал стоящую перед ним девушку, чье прекрасное тело тонуло в свободных мужских брюках. Ее руки были слишком тонкими, чтобы полностью скрыть округлости груди, и розовые соски застенчиво выглядывали из-под сгибов ее локтей.

— Тай, не надо…

— Не надо что?

— Не надо так на меня смотреть.

— Как — так? — спросил он охрипшим голосом. — Я большую часть ночи провел, лаская, целуя и покусывая эти белоснежные груди.

Жанна не сумела скрыть чувственную дрожь, которой откликнулось ее тело на эти слова.

— Опусти руки, милая. Хочу убедиться, что ты тоже помнишь.

Медленно девушка убрала руки, являя взору Тайрелла свои груди с розовыми сосками, затвердевшими от его слов и ее собственных воспоминаний.

— Бог ты мой! — воскликнул он, закрывая глаза и зная, что это бесполезно — образ Жанны уже запечатлелся в его сознании. Он нашарил в рюкзаке ткань, которой еще сегодня утром запретил девушке воспользоваться, и бросил ей на колени. — Вот, замотайся в это, пока я не забыл, где нахожусь. И поживее, малышка. Перед смертью мужчина особенно отчаянно жаждет близости с женщиной.

— А для женщин это тоже справедливо? — спросила она, обматываясь тканью.

— Не знаю. Что ты сейчас чувствуешь?

— Трепет. Возбуждение. Беспокойство. Когда ты смотришь на меня, мое лоно увлажняется, я ощущаю себя такой наполненной… и в то же время пустой.

— В таком случае для женщин это тоже справедливо, если женщина похожа на тебя, — произнес Тай, чувствуя, как кровь закипает у него в жилах. Ему стоило неимоверных усилий держать свои инстинкты под контролем. — Атласная бабочка, если бы ты только знала, как мне хочется любить тебя прямо сейчас! Я видел, как Люцифер прыгнул и рухнул в эту трещину и ты нырнула прямиком за ним. Я не решился выстрелить из опасения попасть в тебя…

— О чем ты говоришь? — перебила его Жанна, ужаснувшаяся от его слов. — Зачем тебе понадобилось стрелять в Люцифера? Он ранен вовсе не смертельно.

— Знаю. Именно поэтому я боялся, что он забьет тебя огромными копытами.

. — И ты бы убил его, чтобы спасти меня?

Тайрелл резко открыл глаза:

— Черт возьми, ну конечно! Невысокого же ты обо мне мнения, если задаешь такие вопросы!

Жанна хотела было что-то сказать, но, не сумев подобрать верных слов, полностью сосредоточилась на том, чтобы потуже перебинтовать свою грудь.

— Боже милосердный! — произнес Тайрелл чуть слышно. — Раз я соблазнил тебя, это вовсе не означает, что я подонок, который бросит тебя на произвол судьбы, вместо того чтобы спасти!

— Я не это имела в виду. Я просто… просто…