– А ты понимаешь, что это было подло? Подло и гадко, – в сердце Вероники плескалась горечь. – Так опозорить и меня, и Славика… Я же у тебя спрашивала, что происходит, но ты молчала. Почему не сказала, что любишь Пашку? Зачем скрывала и лишь огрызалась?

– А что бы изменило моё признание? Ты бы отдала мне Пашу?

– Не знаю! Но скрывать тоже не выход, а уж подставлять нас со Славой ради своих интересов и элементарной зависти...

– Поделом вам обоим, развратники! – в голосе Ксюши слышалось злорадство. – Паша должен был узнать, какая ты на самом деле. Совсем не чистая и уж точно не невинная, какой хотела казаться! Я раскрыла ему глаза, чтобы он перестал тебя обожествлять, смог посмотреть вокруг и понять, что ты не единственная, кто его любит.

Вероника замахнулась и дала сестре звонкую пощёчину, у той даже голова мотнулась в сторону. Никогда не поднимала руку на младшенькую, ограничиваясь словами, и оказалось, что зря.

– Это тебе за подлость. За нож, воткнутый в спину. И за то, что даже не понимаешь, какую мерзость совершила. Ещё и гадостную надпись придумала. Считаешь, что после этого заслуживаешь Пашу? – Ника не ожидала, что способна испытывать к кому-то столь сильное презрение. – Даже при всей неидеальности он понял свои ошибки и заслуживает кого-то гораздо лучшего, чем подлая и инфантильная истеричка. Надеюсь, Дронов найдёт своё счастье и замечательно устроит жизнь. Я домой, а ты делай, что хочешь.

– О нет, ты никуда не пойдёшь! – Ксю, щека которой наливалась багрянцем, глотала слёзы, но сжала кулаки и заступила дорогу. – Не уйдёшь, пока не узнаешь, почему родители так отчаянно настаивали на свадьбе. Хочу, чтобы тебе сейчас стало так же больно, как всё это время было мне.

Вероника ещё не видела сестру в настолько расстроенных чувствах. Видимо, накипело у той прилично. Сейчас их сходство чувствовалось отчётливее, и возникло ощущение, что Ника видит более юную копию себя. Сама она пошла в папу, такая же голубоглазая и светловолосая, а вот Ксюша хоть и взяла глаза от папы, но волосы имела мамины, более тёмные, русые. Однако последние три года отчаянно осветлялась, как теперь стало понятно, чтобы больше походить на старшую сестру и привлечь внимание Паши.

А Дронов неуловимо напоминал их отца не только цветом волос, но и, казалось, чертами лица, фигурой, так что не удивительно, что обе сестры стали жертвами его чар. Ведь, как известно, девочка часто выбирает мужчину, похожего на папу. Но Пашка один, а их двое, и из-за этого весь сыр-бор.

– Хорошо, говори, – Вероника вернулась в глубь беседки. – Мне лучше присесть? Или, быть может, сразу пузырёк валерьянки проглотить?

– Ёрничаешь? – прошипела Ксю, вытирая слёзы. – Ну, это ненадолго, – и протянула свой смартфон, в котором предварительно покопалась и открыла галерею с фотографиями. – Это медицинская карта отца. Я сфотографировала, когда увязалась с родителями на осмотр.

Ника судорожно листала фотографии, вчитывалась в каракули врачей, одни других непонятнее, и, кажется, готова была выпить сразу три пузырька успокоительного.

– Почему мне не сказали? – просипела она.

– Как это почему? Тебя же нужно беречь! – зло выплюнула сестра. – Когда папа почувствовал недомогание, у тебя как раз были ГОСы. Как можно  беспокоить нашу талантливую девочку?! Она должна учиться, на кону красный диплом. А потом работа. Её снова нельзя беспокоить, чтобы хорошо устроилась на новом месте. Потом одна командировка, вторая, третья… Ей и так тяжело: нагрузка на работе, помощь обожаемому Паше…

– А тебе, стало быть, доверили такую важную информацию? – в голосе против воли прорезалась горечь.

– Я сама узнала случайно: услышала разговор родителей, иначе бы тоже была ни в зуб ногой. Ну, они отпираться не стали, но тебе говорить запретили, ведь нашу «звезду» нельзя волновать, – Ксюша выхватила телефон и спрятала в карман джинсов. – Полтора месяца назад отцу стало хуже, а у тебя снова на носу командировка и важный тренинг.

– К-какие прогнозы? – Ника старалась не срываться на истерические нотки, но получилось плохо.

– Плохие прогнозы. Если не сделать операцию, до следующего года может не дожить. Да и если сделать, всё зависит от силы организма. С сердцем шутки плохи, это и дураку понятно. А ещё папе нельзя волноваться.

Вероника рухнула на скамью, невидяще глядя перед собой, и осознала, что плачет, лишь тогда, когда блузка на груди намокла и стала полупрозрачной. А, и плевать!

– Что? Больно тебе? Ты же папочку так любишь, да и он всегда выделял именно тебя, – голос младшей донёсся как из тумана. – Но именно по твоей вине у него теперь почти нет шансов!

– О чём ты? – Ника сморгнула слёзы и глянула на сестру. Чем же та собирается добить старшую?

– Да о том, что твоё замужество с Пашей могло папе очень помочь! Наши родители постоянно вели разговоры с Дроновыми, как хотят породниться, и вот вдруг Паша заявил, что согласен на свадьбу. Ну, мама на радостях и выложила ему, как все мы счастливы и что у папы есть крохотный шанс повидать внуков, пока ещё живой, ведь он уже и не надеялся.

– То есть Паша тоже знал?

Да, это оно! Тот недостающий пазл, из-за которого картинка никак не складывалась. Вот почему Вероника до последнего чувствовала, что Дронов скрывает от неё нечто важное.

– Знал? Да он не просто знал, а ездил с папой по больницам, ухищряясь сделать это так, чтобы ты ни о чём не догадалась! – всхлипнула Ксю. – А когда нам сообщили, какая сумма нужна на операцию, Паша сказал, что продаст свою квартиру и машину, чтобы получить хотя бы часть денег и заплатить первый взнос. А дальше вы поедете на повышение, где зарплата в разы больше, плюс можно взять кредит… Он ради тебя, ради нас был готов на всё, а ты… ты променяла его на какого-то бродягу, плюнула в душу! Это ТЫ его не стоишь!

– Я не поехала с Пашей и разорвала помолвку… – пробормотала Ника, будто заново осознавая ситуацию.

– После вашего разрыва отцу стало хуже. Неужели не заметила? – сестра вытерла слёзы, но те потекли снова. – Он так надеялся, что его любимая дочурка дождалась своего счастья, а он сам скоро понянчит внуков, пока ещё может. Но нет, ты всё испортила! Папа отказался от Пашиной помощи и запретил продавать собственность. Сказал, что не возьмёт денег. У зятя бы взял, а у фактически чужого человека брать не будет. И его не переубедить, ты сама знаешь. А это значит, что на операцию средств взять негде. Разве что почку продать. Хотя там всё равно капля в море получится.

У Вероники не было слов. Она пыталась осмыслить услышанное, но происходящее просто не укладывалось в голове. Почему? Почему наваливается всё и сразу?

– Это из-за тебя! – меж тем продолжала Ксю. – У отца был шанс. Но разорвав помолвку, ты лишила его возможности пожить подольше. И его смерть будет на твоей совести! – выпалила она и ринулась прочь.

Ника осталась в беседке одна. В груди похолодело, словно кто-то льда за пазуху насыпал. В голове возникли тяжесть и вязкость, мешавшие соображать. Как же так? Нет, этого не может быть, Ксюша просто зло пошутила. Ведь правда?