– Юрий.

– Полностью!

– Гагарин. А вас как?

– Не важно. Конёк.

Курсант козырнул и пошел. Поезд уже тормозил.

Конёк опять его остановил.

– Подожди. Шнурок у тебя!

Курсант опять смутился, даже покраснел.

– Эх, шнурок… Он у меня все время, причем на правом ботинке! Спасибо!

И, нагнувшись, стал завязывать.

Потом шнурок у него все равно развяжется. На ковровой дорожке после приземления… Шнурок, мелочь, и ведь отражено в хронике!

2003

Парад планет

Судьба явилась бритоголовым солдатом-первогодком, в сумерках вышедшим навстречу из подъезда. Паренек приблизился без слов, с папироской в зубах. Герман Иванович так же молча извлек из пиджака зажигалку, щелкнул. Получилось само собой – щелкнул машинально и забыл, вошел в свой подъезд. Поднялся в лифте на шестой этаж. Начал отпирать дверь. А она вдруг сама распахнулась, жена с порога сказала:

– Тут повестка, Гера. Из военкомата.

– Новости.

Он больше ничего не сказал, разулся молча в прихожей и проследовал в комнату. Здесь сразу опустился в кресло, вытянул ноги.

– Ну, покажи. Что там такое?

Жена принесла повестку. Он надел очки.

– А почему край оторван? Ты расписалась, что ли?

– Понимаешь, получилось неожиданно, я сразу не сообразила…

Он встал и включил телевизор. И снова сел. Жена не уходила, все стояла за спиной.

– Какие-нибудь сборы опять?

– Скорей всего.

– Ты же ездил в прошлом году.

– В позапрошлом.

– Что это они тебя дергают?

– Не знаю.

– По-моему, ты смотришь телевизор.

– Да. Не стой за спиной.

– А может, наоборот? Решили снять с учета?

– Может быть.

– Ох, как мне это все не нравится! – сказала жена.

– Что не нравится?

– Войны бы не было.

– А-а, – протянул Герман. – А мне не нравится, когда трогают мои вещи.

– Какие твои вещи?

– Фотоаппарат почему на подоконнике?

– Ну, Славик, наверное.

– Был ведь разговор.

– Ты перестань нервничать, – сказала жена. – Пускай Лев Сергеевич позвонит в конце концов.

– Куда позвонит?

– Ну, в этот… военкомат.

– Я нервничаю, потому что ты отсвечиваешь. Или сядь, или… Одно из двух.

Жена предпочла второе “или”, ушла. Герман некоторое время сидел в прежней позе, развалясь перед телевизором. Но вот поднялся и, подойдя к письменному столу, выдвинул ящик. Нашел записную книжку, полистал. Выдвинул следующий ящик. Потом другой – там тоже рылся. Получился поспешный обыск в собственном столе. Наконец извлек еще одну записную книжку – старую, растрепанную.

С раскрытой книжкой он появился в коридоре. Жена разговаривала по телефону. Она сразу сделала знак, показывая, что закругляется.

И вот Герман Иванович набрал номер.

– Магазин? Извините.

Он снова покрутил диск.

– Магазин? Что? Я в очках, спокойно. Шесть, пять, три восьмерки. Нет? Раньше был магазин. Извините.

Бросил трубку и прошел на кухню.

Там, отвернувшись к окну, сидела жена. Ужин был на столе.

Он устроился было ужинать, но жена продолжала сидеть отвернувшись, и он не выдержал, подошел к ней сзади, обнял за плечи:

– Ну что?

И вместе с ней стал смотреть в окно. С высоты шестого этажа были видны окна соседнего дома, и крыша другого соседнего, и кусок неба над крышей – темного неба с двумя-тремя бледными крупинками звезд.

Звезды приблизились. Их оказалась целая россыпь, созвездие, и оно подплывало, являясь из мглы, – обрывок детских бус, летящих в черной пустоте. Герман Иванович сдвинул диск спектрометра, оторвал взгляд от трубки-гида и, осторожно ступая во тьме павильона, перешел к другому телескопу.

Там его поджидала лаборантка.

– Герман Иванович, еще полторы минуты видимости.

– Проверь фотометр.

– Уже.

– Перезаряди левую кассету. Заволакивает, надо же!

– И всегда в ваше дежурство, – засмеялась лаборантка.

– Поторопитесь.

– Готово.

Он приник к трубке-гиду.

– Света!

– Я здесь!

– Я же, кажется, просил проверить фотометр.

Лаборантка подошла. Он притянул ее к себе.

– Ну пусти, ладно.

– Ты не обижайся.

– Я не обижаюсь.

– На параде планет будешь со мной?

Раздалась длинная трель звонка, послышались шаги, голос:

– Закончили?

В павильоне зажегся свет – входил мужчина в белом халате. Следом пожилая женщина и еще один мужчина, лицо которого как бы оставалось в темноте – он был негр.

– Привет. Опять заволокло? – осведомился негр на правильном русском языке.

– Могу вас обрадовать, друзья. Тебя, Герман, – сказал человек в халате. – Получаем новую оптику, и притом на днях, уже решенный вопрос!

– Хорошо, – сказал Герман.

Мужчина между тем отвел его в сторону, спросил шепотом:

– Что там за история с повесткой? Шеф знает?

– А что ты шепчешь? Говори вслух! – заявил громко Герман. – Все давно в курсе. Наш беспроволочный телеграф. Ну получил, получил повестку, забирают меня!

– Не говори глупости. Кто тебя заберет? Вообще не понимаю, что это они тебя дергают. Ты ведь уже старый, по-моему!

– Как видишь, еще не очень, – сказал Герман.

– А вы к шефу, Герман Иванович, – посоветовала женщина. – И учтите, он с понедельника в отпуске.

– Хорошо, учту.

– Он все сделает. Вы ему нужны. К шефу, к шефу! Когда ему кто-то нужен…

– Да, надеюсь, – отозвался Герман.

В мясном отделе выстроилась очередь. Из-за приоткрытой двери разделочной доносились удары топора. Герман протиснулся к прилавку, спросил продавца:

– Рубит кто?

– Султан, кто!

Обогнув очередь, Герман толкнул служебную дверь, ведшую в недра гастронома. За дверью был коридор, еще двери, и та, последняя, обитая железом, за которой рубил Султан. Здесь же со скромным видом ожидали клиенты – два-три покупателя, тоже очередь. Железная дверь как раз приоткрылась, выскользнул отоваренный – с увесистым свертком джинсовый паренек. И тут Костин, не мешкая, прошел в разделочную перед носом очередного клиента.