– Так, может, у них роман, и поэтому наш Колосов здесь застрял? – улыбнулась Мира. – Познакомился с красоткой…

– Смотрите, вот ее вилла! – И Стевка показала на белоснежную, увитую виноградом и розами виллу, к которой вела каменная тропинка с редкими ступенями. Виллу окружал сад, огороженный белой каменной стеной. – Судя по адресу, который нам дал Шопа, это и есть нужный нам дом Моники Ангеловой.

Рита с восхищением смотрела на прекрасный дом. Одно из окон на втором этаже было распахнуто, и из дома, как белый флаг, вырывалась, надуваясь ветром, кружевная занавеска.

Остановились перед массивными, темного дерева воротами. Стевка с согласия Риты позвонила.

– Входите! – услышали они сильный женский голос. – Открыто!

Моника Ангелова была прекрасна, и Рита, увидев ее, уже мысленно делала с нее набросок для портрета. Сначала Зоя с ее одухотворенностью и бросающейся в глаза печалью. Теперь вот удивительно красивое, и тоже с печатью грусти, лицо Моники, ее темные глаза, пухлый, накрашенный розовой помадой, рот. Черные блестящие волосы немного растрепаны. Белая тонкая рубашка завязана узлом на животе. Узкие легкие брюки цвета морской волны. Рита сразу поняла, что видит перед собой влюбленную женщину. Об этом говорили ее бездонные глаза, влажные губы, нервные, порывистые движения; о любви, обитавшей здесь, в этом саду, полном деревьев и птиц, рассказывал теплый летний ветерок…

Ее возлюбленный, он же ее пленник, красивый, болезненного вида молодой мужчина в черных шортах и белой рубашке, точной копии рубашки Моники, увидев прибывшую делегацию, привстал со своего плетеного кресла в каком-то порыве не то для того, чтобы поздороваться, не то, чтобы просто сбежать. На столе, на серой льняной скатерти, вышитой черными маслинами, стояли чашки с остатками кофе и большая хрустальная пепельница, недавно вычищенная, сизая внутри от пепла. Эти двое явно курили целое утро. Нервничали.

Рита, чтобы разрядить наступившее напряженное молчание, улыбнулась Монике.

– Насколько я понимаю, мы видим перед собой нашу пропажу! – Она подошла к оторопевшему и явно не знавшему, как себя вести, Колосову. То, что это он, Рита нисколько не сомневалась. – Ведь вы же – Виталий Колосов!

– Да, это я, – щеки его порозовели, прямо как у невинного юноши.

Передавать ему привет от невесты Нади Рита сочла преждевременным. Равно как и от дяди.

– Присаживайтесь, – сказала немного пришедшая в себя Моника и рассадила всех за овальным прозрачным столом. – Кофе?

Пока она готовила кофе, Рита начала расспрашивать Виталия обо всем, что могло иметь отношение к погибшей Лере.

– Вот этот молодой человек, Александр, – ее жених. Представьте себе, что он переживает сейчас, находясь здесь, недалеко от того места, где вы были найдены… Пожалуйста, Виталий, расскажите все, что помните о том злосчастном дне. Может, Лера рассказывала вам что-нибудь о себе или о ком-то другом…

Но сколько бы Рита ни задавала вопросов Колосову, почти на все он отвечал: нет, к сожалению, ничего не помню.

– Александр? – Виталий неожиданно протянул свою руку через стол и пожал руку Барышеву. – Примите мои искренние соболезнования. Поверьте, между мной и Лерой ничего не было. Просто она составила мне компанию, и мы поехали на это озеро. Все. Она была славной девушкой. Мало что рассказывала о себе, и чувствовалось, что она очень устала. Ни я, ни она – никто из нас не совершил ничего такого, за что нас можно было бы убить. Не совершали преступления, я хочу сказать.

Вернулась Моника, с подносом, на котором стояли большой пластиковый термос в форме кувшина, чашки, сахарница.

– Знаете, я решила заварить кофе в термосе, можно будет подливать, когда остынет… Я была в Германии, так моя сестра всегда делает… – Моника говорила на автомате, просто чтобы что-то говорить. Чувствовалось, что она нервничает.

К воротам кто-то подошел, раздался звонок. Моника вздрогнула. Потом, словно вспомнив что-то, быстрым шагом отправилась открывать.

– Дора, я иду! – крикнула она.

Спустя две минуты Моника вернулась в сопровождении симпатичной голубоглазой женщины, в руках у нее была большая корзина с помидорами. Рита в который уже раз отметила про себя, что болгарские женщины в зрелом возрасте почему-то предпочитают не скрывать свою седину, не красят волосы.

– Вот, познакомьтесь, это моя соседка, Дора. Я покупаю у нее овощи, зелень и брынзу… Ой, про брынзу-то я и забыла! Ты же мне утром принесла… Сейчас всех угощу!.. Ты садись, Дора, не стесняйся.

Моника ушла в дом, а Дора, улыбаясь русским гостям, присела рядом, поставив у ног тяжелую корзину с помидорами.

– Я люблю русских, все понимаю, когда говорят по-русски, но сама сказать ничего не могу, – сказала она с приятным акцентом. – Мы в школе учили.

– Дора, у вас есть бинокль? – спросила Мира.

– Да, конечно! Здесь у всех есть бинокль. Туристы приезжают, бинокли просят. Я и сама люблю на птиц смотреть. Мне нравятся особенно лебеди.

– Скажите, может, кто-нибудь из ваших, местных, видел что-нибудь необычное на озере в тот день, когда там нашли русских туристов? – спросила Мира. – Я имею в виду не птиц, конечно. Может, кто на машине приезжал?

– Да, была машина. Старая такая синяя «Лада». Русская машина. Все это видели.

– Она была даже в нескольких местах ржавая… – вдруг сказал Виталий. И испуганно оглянулся, словно эти слова произнес не он, а кто-то за его спиной.

За столом стало очень тихо.

– Виталий, вы вспомнили, на какой машине приехали сюда? – осторожно спросила Рита.

– Да… На синей «Ладе», точно!

– А кто был за рулем? – спросила Рита. – И сколько вас было в машине?

– За рулем сидел старик. Не помню, как его звали. Мы попросили довезти нас до озера… Он запросил с нас сто пятьдесят левов. Я говорил Монике…

– Он привез вас на озеро, так. А что было потом?

– Он оставил нас около смотровой площадки, и мы пошли…

– Потом?

– Мы смотрели птиц… Поднялись повыше, нам дали бинокль… Видели пеликанов.

– Бинокль? У вас был бинокль? Но откуда?

Появилась Моника с блюдом, на котором были разложены кусочки белоснежной влажной брынзы, украшенной фиолетовыми листочками базилика.

Услышав конец разговора, она нахмурилась.

– Вот, пожалуйста, вилки… ешьте… Пробуйте, это Дора сделала собственными руками.

– Там была одна девушка, – Виталий смотрел вперед невидящими глазами, словно находясь в гипнотическом трансе. – Она была русская, мы еще обрадовались… У нее был бинокль.

– Как ее звали? На чем она приехала?

– Не знаю, на чем она приехала. Она сидела на траве, у нее был термос с кофе, но другой, не такой, как этот, большой, простой, синий, пластмассовый… И бутерброды. Она сказала, что на озере с самого утра…