— Ты меня сразила, — произнес наконец молодой человек, широко улыбаясь. — Мне бы никогда не пришло в голову, что ты можешь быть чем-то вроде скваттера.

— Скваттеры — ведь это те, которые самовольно захватывают чужую землю или поселяются в чужом доме? Я ничего не захватывала! — гневно возразила она. — Это...

— Знаю, знаю: экономия времени. — Увидев, что Кэтрин по-прежнему смотрит на него с подозрением, он попытался снова: — Ты просто относишься ответственно к своим экспериментам?

— Ну да.

Дональд кивнул, улыбка снова заиграла в его глазах.

«Скваттер». Она могла рассуждать, как ей нравится, но все равно, скваттер и есть скваттер, и дело не в том, что он таких не одобряет. На самом деле он считал потрясающим подобное проявление инициативы от личности, которая настолько сильно привязана к своим пробиркам.

— А почему в полуподвале?

Девушка пристально посмотрела на него, прежде чем ответить.

— Там нет ни одного окна, которое надо было бы заколачивать. — Они оба взглянули на листы фанеры, закрывающие всю западную стену комнаты. — И я подумала, что там меня меньше будут беспокоить.

— Беспокоить? — Его брови подпрыгнули почти до самой линии волос. — Чем же ты там, внизу, еще занимаешься, кроме как спишь?

— Ну... — Кэтрин провела большим пальцем по верхнему краю монитора, устремив взгляд на экран.

— Ну давай, Кэти, ты можешь смело довериться мне.

— А ты не расскажешь доктору Брайт?

Он размашисто начертал на груди крест.

— Чтоб мне провалиться на этом месте.

— Я устроила себе там небольшую лабораторию.

Закатив глаза, молодой человек вынул из кармана еще одну конфету.

— Почему-то меня это совсем не удивляет! Ты нашла себе тайное убежище, получила превосходнейшую возможность предаваться всяческому разврату, и чем же ты там занимаешься? Работаешь, разумеется. — Он соскочил со стола и прошел по комнате к рабочему столу с микроскопами, химическими реактивами и маленькой центрифугой. — Ты не занимаешься ничем кроме работы, Кэти. Это ненормально. Я просто не могу припомнить, чтобы хоть раз пришел в лабораторию, а тебя здесь не оказалось.

— Как ты сказал, я с ответственностью отношусь к своей работе.

— Как я сказал, у тебя на все одна песня.

Кэтрин выставила вперед подбородок.

— Уже поздно. А что ты здесь делаешь?

Вместо того чтобы ответить, он начал слоняться по помещению, потрогал зачем-то тумблер включения лазера, посмотрел на показания какого-то прибора и, наконец, забарабанил пальцами по крышке одного из герметичных боксов.

— Эй! Убери руки! — Внезапно он указал большим пальцем в тень в углу, где около двери в крохотную кладовую стоял один из боксов. — Что он там делает? Доктор Брайт сказала...

— Что извлекать их из боксов следует только в случае крайней необходимости. Никогда не оставлять их одних, надежно перед этим не зафиксировав. Сейчас он не один, я ведь нахожусь рядом. Я считаю, что ему крайне необходимо как можно больше находиться вне бокса. Ему необходима стимуляция. Он мыслит, Дональд.

— Да уж... — Но при всей показной храбрости в голосе молодой человек не мог выдержать пристального взгляда номера девять. — Так почему бы тебе не позволить им обоим выйти, и они бы могли поиграть в карты или еще как-нибудь развлечься. Послушай, Кэти. — Он обошел вокруг блока мониторов и уселся верхом на стул возле компьютерной стойки, скрестив руки поверх его спинки. — Не могли бы мы поговорить?

Девушка повернулась к нему, и на лице ее отразилась растерянность.

— Мы и так разговариваем.

— Нет, я имею в виду разговор по душам.— Опустив взгляд, Дональд принялся рассматривать заусеницу на большом пальце левой руки. — Поговорим о том, чем мы здесь на самом деле занимаемся. Мне нужно сказать тебе, Кэти, что я, некоторым образом, испытываю беспокойство. Дело зашло слишком далеко. Я хочу сказать, что мы определенно делаем нечто большее, чем исследуем проблемы регенерации и сохранения функций нервной системы.

— Ты говоришь о том, что произошло прошлой ночью?

— Ну естественно...

— Такого больше не случится. Я буду проявлять исключительную осторожность и никогда не оставлю их одних. Нам просто повезло, что они не причинили себе серьезного вреда, когда оказались без наблюдения.

Дональд впился в свою коллегу глазами.

— Помилуй Бог, Кэти, номер девять прошлой ночью задушил, как куренка, какого-то парня, а ты беспокоишься только о том, какое воздействие оказала эта небольшая прогулка на твоих любимцев?

— Крайне сожалею, что так случилось, — отозвалась девушка; голос ее звучал совершенно серьезно. — Но ничьи сожаления не вернут мальчика к жизни. К тому же номер девять прошлой ночью совершил феноменальный прорыв, и гораздо разумнее думать именно об этом.

— А что, если он просто отреагировал на ситуацию?

Кэтрин рассмеялась.

— В таком случае это была незапрограммированная реакция, и он должен был обучиться ей самостоятельно.

— Вот как? И от кого же, хотел бы я знать? — Дональд крутанулся на стуле и уставился на существо номер девять, неподвижно, с бесстрастным выражением лица, сидевшее у стены. — У него в башке крутятся мои энцефалограммы, а я никогда никого даже не примеривался задушить.

— Очень интересный момент. — Девушка на миг задумалась, сдвинув брови. — Не исключено, что нам следует пригласить для консультации психолога.

— Разумеется. Потрясающая идея. — Молодой человек снова посмотрел на нее, всплеснув руками. Со своего места номер девять внимательно следил за его движениями.

— А еще лучше поместить его в терапию. Ты можешь себе представить, в какой восторг придут наши эскулапы? Вернись на землю, Кэти. Этот парень мертв, и не думаю, что когда-нибудь он превратится в нечто иное. Пришло время спросить самих себя, что же мы все-таки сотворили?

— Жизнь?

— Я бы столь определенно высказаться не мог. Так что же все-таки, — его жестикуляция усиливалась по мере того, как голос становился все громче, — это в действительности значит? Кроме того, что создание наших рук встало и способно передвигаться, все остальное — не более чем наукообразная болтовня обо всей этой чепухе по поводу взаимодействия с сетью. Давай отвлечемся хоть на миг и подумаем, что это на самом деле — старая жизнь или новая. Означает ли это, что перед нами личность? Такая же, как ты или я, за исключением того, — он взмахнул рукой в сторону номера девять, не оборачиваясь, — что он гниет, стоя на ногах.

* * *

«На ногах».

Это прозвучало почти как команда. Номер девять медленно встал на ноги.

Ему нравилось слушать, как она разговаривает. Нравилось слушать ее голос. Но ему не нравился голос другого. Этот другой говорил слишком громко.