– Красноярцев! Ты… ты не… неподражаем! Ты хоть… сам себя… слышишь?!

– Ну а что такого? – даже обиделся мужчина столь сильной реакции на его слова. – Ну на самом деле, она же там маленькая и все понимает, спит тихонечко! А тут я, да? Здрасте! Папаня пришел!

– Ой, не могу! – застонала от новой волны хохота Алиса, с трудом ровно села и, утирая слезы смеха, успокоила мужа, продолжая смеяться: – Ладно, папаня, расслабься. Я тоже считаю, что не стоит нам заниматься сексом до родов. Во-первых, с духовно-энергетической точки зрения это мешает женщине сосредоточиться на ребенке и правильно перераспределять энергию, а в некоторых практиках так и вовсе запрещено, а во-вторых, просто неудобно с животом.

– Ну, слава богу! – выдохнул облегченно Красноярцев. – А то я боялся, что ты обидишься или как-то неправильно меня поймешь.

– Леш, – почти серьезно сказала ему Алиса, – я постараюсь всегда понять тебя правильно, если ты не станешь молчать, как прогрессивное человечество, а будешь обсуждать со мной любые вопросы и проблемы.

– Я постараюсь, – подумав, согласился Красноярцев и честно признался: – Но это сложно. Не привык я ни с кем делиться своими трудностями, вопросами и проблемами, а всегда решал все сам.

– Придется учиться, – пожав плечиками, предложила Алиса.

В выходные Алексей задвинул все дела подальше, о чем уведомил свой коллектив по телефону, и посвятил эти дни жене и семье.

Они пошли с Алисой погулять, что стало уже их традицией, когда Алексей оставался в «Комсоставе», – бродить по поселку, а сегодня так по первому робкому, ослепительно-белому, нетронутому снежку, прикрывшему пожухлую листву.

– Ну что, может, должок отдашь и расскажешь свою занимательную биографию? – предложила Алиса.

– Да ничего в ней занимательного нет, – уверил Красноярцев, – уж точно не сравнить с твоим насыщенным прошлым.

– Давай скромность оставим мне, – предложила Алиса, – я ею иногда даже пользуюсь. Кое-что мне все же удалось разузнать о тебе: мама твоя про ваше с Егором детство много чего понарассказывала, пока ты по тайге шастал.

– Сдала? – усмехнулся Алексей.

– А вот и нет, – уверила Алиса. – Исключительно положительные истории и характеристики. Послушать ее, так ты просто ангел был, а не мальчик. Иже херувим.

– Да сейчас, – саркастически хмыкнул Красноярцев.

Ну, малолетним участником бандгруппы он точно не числился, но шантрапой и дворовым пацанчиком с серьезным авторитетом определенно был. Мама просто об этом и знать не могла, и не догадывалась. Даже старший брат далеко не все знал про младшего и его дела.

А вот друг дворового детства и одноклассник, с которым сидели за одной партой все школьные годы, Максим Лунев не только знал, но и участвовал во многих эпохальных событиях жизни Лехи.

У них же детство и подростковый возраст как раз выпали на конец восьмидесятых – начало девяностых – самое мутное, переменное время, когда творилось в стране нечто новое, по большей части больное и корявое, но так манившее необычным будущим и новыми невиданными возможностями!

И в этом времени пацанами с характерами было где себя проявлять и реализовать, уж поверьте. А особенно московским мальчишкам, жившим недалеко от центра, где происходили все важные исторические события.

Родители в те времена были по макушку озабочены тем, чтобы выжить в этой неразберихе, детей прокормить, выучить и на ноги поставить и не скатиться окончательно в безнадегу и нищету. Конец восьмидесятых – талоны, пустые магазины, очереди под запись на километры.

Папа Андрей Тихонович был главным инженером на одном из водоочистительных заводов Москвы, только это и спасало семью, поскольку предприятие отца считалось стратегическим, зарплаты почти не задерживали, но отец и приработок искал, взяв еще дополнительные полставки по профилю. А вот мама Алевтина Николаевна, филолог, работавшая старшим научным сотрудником в Ленинке, и так-то получала небольшую зарплату, а в смутные времена и вовсе с оплатой их труда наступил большой трындец.

Вот она и подрабатывала, не поверите, репетитором, готовя учеников к поступлению в вузы, и лекции читала по литературе иностранцам на разных тематических культурных мероприятиях.

Одним словом, родителям на пацанов своих физически не оставалось никакого времени, и по большому счету мальчишки были предоставлены сами себе. Но надо отдать должное, Андрей Тихонович проводил с сыновьями постоянную воспитательную работу в том плане, что каждый день напоминал, как надеется на них, доверяет им и уверен, что они растут настоящими мужчинами, видят, как тяжело приходится родителям в эти трудные времена, и осознают, что старикам требуется помощь. В первую очередь в учебе, главное сейчас, чтобы они учились максимально хорошо и родителям не приходилось тревожиться об этом, а во вторую очередь всячески помогали по хозяйству, ну и в третью – не влезать ни во что плохое и криминальное.

Воспитывал, как мог, но правильно. Собственным примером в основном.

Только сыновья выводы из этого отцовского примера делали разные. Старший Егор вполне соответствовал отцовскому доверию и возложенной надежде. Он всегда был словно мужичок хозяйственный, эдакий крестьянский пацаненок, крепкий умом, хваткой и деловитостью, у которого все в руках спорится и ладится – спокойный, надежный и уверенный в себе.

Учился на пятерки, да еще на курсы английского ходил и по хозяйству маме помогал – и в очереди постоит за продуктами, и уберется, и приготовит что-то простое. И все со спокойствием внутренним, без напрягов и пацанских заморочек. Физически крепкий, крупнее своих сверстников, и кулак тяжелый имел, мог сдачи дать при случае, да так, что на всю жизнь запомнится, поэтому его и не доставали нарывистые мальчишки.

А вот Алексей со-о-овсем другая тема!

По характеру полная противоположность брату – для него жизнь каждый день взахлеб! Какие там размеренность, спокойствие и продуманность! Да вы что?! Когда столько происходит вокруг и все так интересно, везде надо нос свой сунуть и авторитет свой доказать!

Он улыбался. Постоянно, от радости бытия и жизни!

В школу? Так до школы сколько всего можно успеть! Ого-го сколько! С другом Максом, бросив портфели в схрон, пронестись по гаражным крышам, распугивая голубей, покурить заныканную сигаретку на двоих, сидя на корточках, как сидельцы из кино.

Засунуть паклю в выхлопную трубу соседского драндулетного мотика, доставшего всех своим тарахтением, и посмотреть, что будет, выглядывая из-за угла. А стырить с лотка пирожок на бегу, проносясь мимо на максимальной скорости? Слабо? А…

Много чего еще успевали мальчишки до школы.

Кстати, как ни странно, учились они оба хорошо и даже, бывало, отлично.

Ну а дальше жизнь усложнилась – в девяносто первом во время переворота они мотались по всему городу. Им же двенадцать было, везде успевали: на митинги и на выступления-побоища народные.