Прошло уже более недели с тех пор, как она впервые рассказала ему о телешоу. Она пообещала ему — поскольку он угрожал жизни ее детей, — что ничего не скажет о нем продюсерам передачи. Но этого ему, разумеется, было недостаточно. Он потребовал больше, потому что знал, что может это сделать.

Она уже несколько дней как приготовила наличные, чтобы отдать их ему. И так извелась в выходные, что нарушила правила и позвонила ему, чтобы договориться о времени и месте передачи денег, но оказалось, что номер телефона, который он ей дал, отключен. Интересно, подумала она, сколько одноразовых предоплаченных мобильников он использует и выбрасывает за год.

Затем, когда у нее был обеденный перерыв, ее мобильный телефон зазвонил. Звонок был произведен со скрытого номера. У нее упало сердце — она поняла, что это он.

— Приходи на северо-восточный угол Грин-стрит и Хаустон-стрит и жди меня под лесами. Принеси то же, что и обычно.

Иными словами, наличные.

Подойдя к перекрестку, она поняла, почему он назначил ей встречу именно в этом месте. Девелоперы снесли здесь целый квартал, чтобы очистить место для нового здания, которое еще не начали возводить. Стройка была обнесена забором из сетки-рабицы, а над тем, что раньше было тротуаром, нависали леса. Ни один нормальный пешеход не стал бы заходить на эту территорию — такой темной и заброшенной она казалась сейчас. Но у нее не было выбора.

Он ждал ее, натянув капюшон на голову — наверняка по-прежнему бритую, подумала она. У нее в голове не укладывалось, что это тот же самый малый, который недолгое время был ее собутыльником в «Улье» — тогда он называл себя Майком и, казалось, слушал ее с сочувствием.

— Что там с этим шоу? — спросил он.

— Им известно только то, что и полиции пять лет назад, — ответила она. — Вернее, насколько я могла понять, даже меньше.

— Помни то, что я тебе сказал. О том, что стоит на кону. Мне ничего не стоит добраться до Бобби и Минди.

Она задрожала в своем теплом удобном кардигане.

— Пожалуйста, — потрясенно выговорила она. — Уверяю, вам незачем это делать. — Ее плечи заходили ходуном.

— Возьми себя в руки, — прошипел он, резко сдернув сумку с ее плеча.

Затем вручил ей клочок бумаги, оторванный от блокнотного листа, на котором был нацарапан десятизначный номер.

— Это номер моего нового одноразового телефона. Позвони мне, когда они закончат снимать. И не смей ничего скрывать.

— Честное слово, я скажу вам все.

Она чувствовала себя совершенно беспомощной, глядя ему вслед. Она никогда не освободится. Она принадлежит ему, она его вещь.

Когда Кендра вернулась домой, Лори поджидала ее на подъездной дороге. Она наблюдала за передачей сумки с западной стороны Грин-стрит и потому опередила Кендру на целый квартал.

Увидев ее, Кендра вздрогнула — она явно была испугана и удивлена.

— Что вы тут делаете?

— Я кое-что узнала, когда разговаривала сегодня с одним из других наших свидетелей. И решила поговорить с вами об этом лично.

— А вы не могли сначала позвонить?

— Если честно, я не хотела давать вам время для того, чтобы вы успели придумать какую-нибудь ложь. Кое-кто из наших начал было говорить о том, чтобы появиться здесь с камерами, но я сочла, что это не нужно.

Кендра вскинула руку ко рту.

— О чем вы?

— Состояние вашей психики после рождения ваших детей — дело же было не только в послеродовой депрессии, не так ли? Вы принимали наркотики. Наркотики, которые вам давал Мартин. — Лори сложила кусочки головоломки в целую картину, когда Джордж Нотон описал состояние своей матери перед тем, как она умерла от передозировки. — Он ведь пичкал вас наркотиками, не так ли?

Кендра кивнула, плотно сжав губы и пытаясь держать себя в руках.

— Но потом он перестал давать вам свои таблетки, — продолжила Лори. — Против него были поданы иски, и он знал, что адвокаты истцов будут под микроскопом изучать, как он выдает пациентам наркотические вещества. Теперь он уже не мог раздавать их с такой же легкостью, как какие-нибудь леденцы.

Кендра перевела взгляд на свою парадную дверь, но ее дом был тих. Они были тут одни.

— У меня в самом деле была послеродовая депрессия, как я вам и говорила. Но Мартин не проявил ко мне ни капли сочувствия. Он просто твердил мне, чтобы я взяла себя в руки. Говорил, что моя беспомощность противоестественна, поскольку мне надо заботиться о моих детях. И вместо того, чтобы помочь мне получить настоящее лечение, заявил, что может сам позаботиться обо мне — это означало прием таблеток. Я тогда не знала, что это за пилюли. Я просто верила ему, ведь его называли чудо-доктором. Шли дни, а я даже не понимала, что происходит, пока Кэролайн не помогла мне заполнить пробелы. А потом он вдруг резко перестал давать мне свои средства. Когда после его смерти я узнала о поданных против него исках, я поняла, что к чему. Но тогда он даже не объяснил мне, почему вдруг разом перестал давать мне таблетки. Он просто орал на меня и называл меня наркоманкой.

— Потому что вы ею и были, — сказала Лори. — И в наркоманку вас превратил он сам.

Она снова кивнула, содрогнувшись от воспоминаний.

— Пожалуйста, не рассказывайте об этом никому. Сейчас я ничего не принимаю. Если Беллы узнают… — Ее лицо стало мертвенно-бледным.

Я пришла сюда, воображая, будто я уже все знаю, подумала Лори.

— Вы тратили те наличные не на туфли и не на походы по магазинам, но вы также и не копили деньги на то, чтобы нанять киллера. Вы покупали наркотики у уличных торговцев, потому что не могли иначе.

— Теперь вы понимаете, почему я не могла сказать об этом полиции? Я никак не могла доказать, что на наркотики меня подсадил Мартин, а его родители хотели отнять у меня моих детей. После его смерти я все делала правильно. Перестала принимать наркотики, отучилась от пагубной привычки. Я работаю, и я хорошая мать.

— Кендра, чего я не могу понять, так это почему вы и теперь копите большие суммы наличных.

Как Лори и ожидала, Кэролайн, видимо, рассказала Кендре, что эта информация больше не является тайной, потому вопрос о наличных не застал Кендру врасплох.

— Большая часть моих денег поступает из семейного трастового фонда. Я стараюсь держать при себе наличные, чтобы доверительные управляющие этого фонда — включая родителей моего покойного мужа — не могли отслеживать каждый потраченный мною цент.

— Тогда кем был тот мужчина, которому вы только что отдали сумку на углу Грин-стрит и Хаустон-стрит?

Кендра резко качнулась, как будто ее ударили кулаком в живот. Затем схватилась руками за голову и начала повторять:

— Нет, нет, нет, нет, нет. — На секунду Лори показалось, что она впала в транс.