— Договорились, малыш.

В этот раз меня не отстраняли, Сильвиан просто повернул голову и сверху вниз на меня посмотрел. Да, малыша он, высоченный широкоплечий мужик, напоминал менее всего, но если это кого из нас двоих и смутило, то точно не меня.

Я ответила ему невинным взглядом и невозмутимо спросила:

— Зовут как?

А он взял и ответил:

— Рэн.

«Какого чёрта?», — подумала я и окончательно откинула все сомнения.

— Так почему же не все подряд становятся магами Жизни?

Видимо, он подумал о том же, о чём и я, и решил послать все к чёрту, потому что перевёл взгляд на идущих впереди адептов и, помолчав, ответил вопросом:

— Ты, случайно, не была на месте бывшего Йорма?

Не знаю, что меня дёрнуло осторожно уточнить:

— Это, случайно, не пустыня с чёрным песком и сотней неупокоенных душ?

Магистр подтвердил, что предположение верное, произнеся:

— Сотней? Милочка, их там сотни тысяч! Так вот, уничтожение города с численностью населения в триста тысяч человек — дело рук мага Жизни.

Я споткнулась о торчащий из земли корень и устояла исключительно благодаря Рэну, который меня без труда придержал и дальше повёл, словно не замечая моего потрясённого состояния.

— Сомневаюсь, что обычный человек сумел бы за одно мгновение сжечь до пепла целый город со всем населением, постройками и даже верхним слоем земли.

И я в ужасе поняла: в той пустыне чёрным был не песок, это пепел! Пепел! Такое невозможное количество пепла, что образовало пустыню!

И остановилась я уже намеренно, не собираясь продолжать дальнейший путь и испытывая несвойственное мне желание пойти и… утопиться, например.

Безобидный маг — мёртвый маг.

Понимала ли я, насколько опасна магия Жизни? Если бы лорд Араэдер не поцеловал меня в ту ночь, то, уверена, он бы рассказал о том, что эту пустыню пепла создал маг Жизни, и тогда я смогла бы оценить опасность, которую представляю для окружающих, куда раньше.

Но он не сказал. А я не поняла. Глупый промах, у меня были все исходные данные, чтобы прийти к верным выводам, но я просто проигнорировала все факты.

Радует лишь, что по своему незнанию я не наделала множество непоправимых ошибок. Это не просто радовало — это успокаивало настолько, что у меня даже нашлись силы попытаться адекватно обдумать ситуацию.

Первое: я опасна.

Второе: об этом знает опасно большое количество людей. Арэн, Рэн, Кайл, Вил, Яра, Лили, Аренар — причём именно сын императора пугал меня больше всего. Он будущий правитель, он должен думать о благополучии своей страны и своего народа, и если Черного мага, ставшего его кайшири, он точно не тронет, то маги Смерти и Жизни ему, словно кость в горле.

Третье: я даже не сомневаюсь в том, что, если император узнает о моём существовании и магии, что напитала мою кровь — он меня убьёт. Просто потому, что он является правителем уже на данный момент, и ему уже сейчас, а не в будущем, нужно думать о своём народе.

Но, если вспомнить слова лорда Араэдера и тот факт, что в империи война, моё возможное будущее несколько меняется: меня не убьют, меня просто закинут в эпицентр сражения, заставив или оживлять воинов империи, или уничтожать врагов. Массово. Благо истории известен как минимум один случай, подтверждающий, что маги Жизни вполне способны убивать.

Четвёртое: самоубийство — не выход.

Мне нужно решение проблемы, а не полное безумство. Мне нужен способ сохранить собственную жизнь и не наделать глупостей. Покончить с собой? Кто вообще решил, что это решает хоть какие-то проблемы?

Это не решение. Это побег.

Совершенно эгоистичный поступок.

— И долго мы стоять будем? — Медленно и подчёркнуто лениво растягивая слова, поинтересовался профессор Сильвиан, стоящий в двух шагах передо мной.

Дальше, успев отойти на приличное расстояние, столпилась вся группа выпускников, искренне не понимающая причину остановки.

Я бы, может, и попыталась сказать хоть что-то, любую упавшую на язык глупость, лишь бы разрядить напряжение, но не успела даже губы разлепить.

Реальность превратилась в размытую поверхность серого моря, шумную и нечёткую из-за струй льющегося сверху дождя.

И в этой непривычной, неуютной, холодной до сводящих судорогой пальцев атмосфере раскатом грома прозвучал чуть хриплый жесткий голос:

— Причина твоего нервного потрясения, дошедшего и до меня?

Вопрос вибрацией проник под кожу, ледяными иглами изрешетил душу и оставил её мёрзнуть, со всех сторон продуваемую безжалостными ветрами.

На одно краткое мгновение грани мира приобрели чёткость, и я увидела странный каменный зал, больше похожий на тёмную пещеру с высоким потолком и гладко отёсанными стенами, прямо из пола которой поднимался стол, поверхность которого тоже была гладкой и ровной настолько, что видны узоры в каменной породе.

И вокруг довольно большого стола в одинаковых чёрных креслах с высокими спинками сидели мужчины в дорогих одеждах, драгоценных украшениях, ароматах уверенности и важности.

Золотая верхушка общества.

А во главе стола, конечно же, император, но я успела заметить только лишь его глаза — тёмные, налитые кровью многочисленных жертв этого жестокого человека с резкими чертами лица.

— Я жду ответ. — Холодно напомнил тот, кто, по всей видимости, сидел на каком-то важном собрании, скрывая наши переговоры от посторонних глаз.

Как — не знаю, но я даже не сомневалась в том, что этот человек способен и на подобное.

Я бы, может, и ответила, но ни его тон, ни окружающая его обстановка мне не понравились, очень не понравились, так что вместо ответа я совершила немыслимое усилие и порвала все связывающие нас нити, разрывая контакт, избавляясь от его реальности и возвращаясь в свою.

В ту, где в звенящей тишине, нарушаемой лишь шумом листвы, пением птиц и копошением мелких животных, на меня с сомнением смотрели адепты-выпускники и с неожиданной обречённостью Рэн.

Я сразу поняла, что его взгляд связан не с тревогой обо мне, а с неизвестностью, за пеленой которой скрываются тонкости их с Ярой связи.

Гедейа оказалась неожиданно интересной.

Двухэтажные дома тёплых жёлтых, рыжих, коричневых, редко бежевых оттенков с острыми крышами тесно жались друг к дружке, словно пытались согреться от колючего солёного ветра с серого моря, притаившегося у подножия города.

Улицы гибкой змеёй тянулись снизу вверх, на вершину холма, создавая своеобразную лестницу из домов. Небольшие белопарусные корабли в порту, удивительная чистота, аккуратность, с которой был выложен каждый камушек в зданиях и на дороге, стойкий запах сырости и рыбы.