— Чего вы все задергались? — недоуменно спросил юноша, почесывая внезапно зазудевшую под рубахой грудь в районе татуировки. Под руку попался болтавшийся на серебряной цепочке нательный крестик. При этом у Виталика возникло ощущение, что он сам прыгнул ему в руки, — Да что случилось-то? — набросился царский сплетник на Жучка. — Можешь толком объяснить?

— Виталий! — позвала сверху Янка. В окошке второго этажа отдернулась занавеска, и в нем появилось встревоженное личико девицы. — Я попытаюсь их остановить своими способами, но, если что серьезное начнется, — там за старым диваном в сарае подпол есть. Откроешь люк и уходи через подземный ход.

— Чтоб я вас здесь оставил и удирал? — возмутился юноша.

— О нас не беспокойся. Отобьемся.

— Да за кого ты меня принимаешь? Я пятки насаливать не собираюсь!

И только тут он понял, что встревожило обитателей подворья. Васька с Жучком своим звериным нюхом раньше его учуяли опасность. До царского сплетника донесся невнятный шум приближающейся толпы.

— Прятаться? Как тараканам, по щелям забиваться? — Татуировка на груди уже не зудела — она буквально жгла грудь юноши, толкая на безрассудные, необдуманные поступки.

Виталий отодвинул засов, пинком ноги распахнул калитку и встал посреди улицы, всем своим видом давая знать: дальше пройдете только через мой труп!

— Болван! — простонала Янка, исчезая в глубине горницы.

Возбужденная толпа, размахивая факелами, вилами, косами и топорами, неумолимо приближалась. Толпу возглавлял дородный священник в рясе с массивным крестом в руках.

— На костер ведьму! — шумела толпа.

— По бревнышку раскатать гнездо порока и разврата!

— Сжечь ее, окаянную, со всем подворьем!

— И полюбовника ее на костер отправить!

— Раз с нечистой силой водится, значится, тоже колдун али тать!

Больше всего бесновалась пара безбородых мужичков, разжигая толпу.

— Судя по тому, что стрельцов среди них нет, митинг не санкционированный, — хмыкнул юноша, — И в честь какого праздника крестный ход? В его голосе не чувствовалось страха.

— Какой митинг, какой праздник, идиот! — проскулил с другой стороны ворот оборотень. — Это нас палить идут, кретин!

— Забейся в конуру и не тявкай, — распорядился царский сплетник. — Вернее, тявкай, но только по моей команде. У меня тут родилась одна идея. Если получится, отмажу всех по полной программе.

— А если не получится?

— Тогда по полной программе размажут нас.

Юноша распахнул рубашку пошире, чтоб нательный крестик оказался у всех на виду, сменил позу, и теперь вместо угрозы от него веяло безмятежным спокойствием и смирением.

— Вы к нам, батюшка? — радостно спросил он священника.

Явно не ожидавший такого приема поп невольно дал по тормозам и поднял руку, останавливая толпу.

— Какое счастье! — молитвенно сложил на груди руки авантюрист. — Я как раз собрался посетить храм Божий. Уж так мне нужен совет мудрый и пастырское благословение. Не успел о нем подумать, а вы уже тут как тут! Чую в этом знак Господа нашего! Позвольте к кресту святому приложиться и ручку облобызать…

Пройдоха плюхнулся на колени, приложился к кресту и облобызал руку опешившего попа.

— Крест поцеловал! — ахнул кто-то в толпе.

— Гляко-сь! И громом небесным не поразило!

— Да ить у него самого на груди крест!

— Ой, бабы… мужики! Чуть грех на душу не взяли!

Васька, наблюдавший за всей этой сценой с крыши, смотрел во все глаза на Виталика и чесал задней лапой за ухом, восхищаясь артистическими способностями постояльца.

— Да что вы слушаете нечисть поганую, иноземную! — завопил кто-то из толпы, — Бейте христопродавца!!

Виталий кинул кроткий взгляд на крикуна и сразу узнал в нем молодчика, которого накануне лишил нунчаков в скоротечной ночной схватке одной из подворотен Великореченска.

— Что-то бесовское в гласе сем чувствую, — смиренно сказал он. — Батюшка, попроси его крест святой поцеловать. Коль он добрый христианин, ни за что не откажется.

Подстрекатели сразу стали ниже травы тише воды и попытались незаметно слинять, но не тут-то было! Разгоряченной ими же толпе хотелось хоть на ком-то отвести душу, и потеха началась! В воздухе замелькали кулаки.

— Ща я ему в ухо!

— Дай я!

— А лаптем в харю не хошь?

Не обращая больше внимания на развлекающуюся толпу, Виталий поднялся на ноги, подхватил священника под локоток и потащил его к калитке.

— Благословите, батюшка… Как, кстати, вас звать-величать прикажете?

— Викарий я, — пробормотал ошеломленный напором царского сплетника священник, — архиепископ Берендеевский отец Сергий.

— О, владыко! Очень приятно. Царский сплетник Виталий Алексеевич Войко. Прошу вас благословить меня на дело великое!

— Какое дело?

— Святое, — прочувственно ответил Виталий, заводя архиепископа во двор, — Сами сейчас все увидите, владыко, извольте вот сюда. В этом скромном сарае начинаю я великое деяние во славу Господа. Жучка, фу! Свои это, свои.

Оборотень, уже в виде маленькой собачки, высунул нос из конуры и, подыгрывая постояльцу, пару раз сердито тявкнул.

— А говорили: ведьма здесь живет, — пробормотал отец Сергий.

— Да вы что?!! — всплеснул руками юноша в притворном ужасе, — Окститесь! Да разве же царь-батюшка определил бы государственного человека, можно сказать свою правую руку, к ведьме на постой?

— Ну… не знаю, не знаю… опять же люди говорят, что здесь кот огромадных размеров замечен был, а также волки Посередь бела дня по подворью разгуливают.

— Врут! — истово перекрестился журналист. — Лично мною за все время пребывания на подворье Янки Вдовицы была замечена только вон та дворняжка… — ткнул он пальцем в сторону конуры. Оборотень при этих словах тихо зарычал. «Вот пусть только он уйдет, — прочел в его глазах Виталий, — урою!!!»: — …да старый облезлый кот, — злорадно продолжил царский сплетник, задрав голову на козырек крыши, где по-прежнему сидел Васька, глядя на постояльца уже далеко не восторженными глазами.

Чувствуя, что еще немного, и они, наплевав на конспирацию, сорвутся, царский сплетник поспешил, от греха подальше, затащить викария в сарай.

— А людям-то, с пьяных глаз, чего только не привидится, — скорбно вздыхал авантюрист, — А уж ежели, не приведи господи, за дело бабы возьмутся, то все: пиши пропало! Женщина, ведь она есть что? Сосуд греха!

— Верно, сын мой, так и в Священном Писании сказано, — степенно кивнул викарий, окидывая взглядом захламленный сарай.