Впрочем, пробуждение и хмурое утро не сулили ничего хорошего. Разъяренные чудовища из сна – черт с ними, а вот вполне реальный душегуб…

Мрачными выглядели все участники Совета – от Ингвара до Эвелины. Сигурд нехорошо посматривал на своего бывшего приятеля и нынешнего соперника – видимо, слухи о настроениях в Эльсиноре уже до него дошли.

Единственным, кто сохранял невозмутимость, был Джерард. Кажется, голова у него после вчерашнего нисколечки не болела, похмельем этот человек не страдал вообще. Он, вопреки всем традициям, и открыл Совет.

– Всем все уже известно? Тогда довожу свои выводы. Первое: погибший вполне мог быть убит одним из живущих в Эльсиноре. Вне подозрений только те, кто имеет твердое алиби, кто находился здесь все вчерашнее утро.

Единственное, пожалуй, что мешало Джерарду, – отсутствие четкого измерения времени. Так и просились ему на язык «около девяти тридцати», «с девяти до одиннадцати ноль-ноль». Но в нетехногенном поселении землян время мерили теперь по солнцу.

«Свой мент» кратко сообщил все, что уже и без того было известно: убитый не доставал оружия, что нехарактерно для обычного нападения, когда видишь противника. Значит, либо его убили неожиданно, либо…

– …либо убийца не показался ему опасным, – закончил Джерард. – Олли расскажет о результатах вскрытия. Она же даст успокоительное всем, кому оно после этого потребуется.

Все сидели молча, шутка обстановки не разрядила.

То, что сообщила Олли, слушать было донельзя тягостно, хотя никто в обморок, разумеется, падать не стал. Незадачливый охотник буквально был вскрыт, многие внутренние органы отсутствовали напрочь.

«Интересно, а Олли смогла сегодня позавтракать?» – невпопад подумал Георгий, но, слушая уверенный голос супруги Ингвара, решил, что не только позавтракать, но и еще поужинать вчера, уже после того, как госпиталь превратился в анатомический театр.

– И я склоняюсь к тому, что все раны нанесены каким-то животным, – закончила она свой короткий доклад.

– Например, собакой, – проговорил Ингвар.

– Давайте уж сразу начистоту – кавказской овчаркой, – Сигурд иронично улыбнулся, но в неясном свете мастерской его ухмылка показалась вполне вампирской. – Кавказской овчаркой – а лучше, если собачка была не одна, и стая выполняла волю своего хозяина. Теперь остается только выяснить, кто же такой этот злой хозяин, который натравливает злых псов на мирных «случайников»? Ты, часом, не скажешь?

– И скажу. – Ингвар тяжело посмотрел на Сигурда, пригладил зачем-то бороду, потом встал. – Ты, Сигурд, очень правильно костеришь не-дружинников за дисциплину. И я почти всегда с тобой согласен. Вот только с себя надо начинать! Собаки у тебя расхаживают без поводков и без намордников, и поэтому… Я не утверждаю, что кто-то их натравил, я даже не говорю, что это они…

Он хотел еще что-то добавить, но Сигурд не дал Ингвару закончить речь. Злость, копившаяся в нем с того момента, когда он узнал, какие слухи ходят о нем в Эльсиноре, наконец, получила возможность выплеснуться. Он вскочил с места:

– Этим собачкам многие здесь обязаны и жизнью, и здоровьем! А ты… Ты лучше за бультерьером своим безбожным следи! Олли, – голос ярла стал тише, – я понимаю, что ты ничего не станешь доказывать, но раз ты тут единственный судмедэксперт… ответь хотя бы себе: бультерьер – эта ваша сумасшедшая наземная акула – мог загрызть вашего несчастного «случайника»? И скажи-ка, друг дорогой Ингвар, есть у тебя хоть одно основание подозревать меня или кого-то из дружины?

Георгий не следил ни за Ингваром, ни за Сигурдом. Не до того ему было. Он во все глаза смотрел на Эвелину, отлично зная, что эта девушка способна натворить, если ей перейти дорожку. Или – что едва ли не более страшное преступление в глазах Эвелины – оскорбить обожаемого ею Сигурда. И самое главное – противодействовать ей было бы совершенно невозможно…

Тролль, между прочим, погиб именно после проклятия Эвелины – и Георгий об этом отлично знал.

Однако сейчас девушка сидела смирно, с немного отрешенным видом, как будто все происходящее на Совете ее не касается. Так может себя вести только смертельно усталый человек. «А не означает ли это, что она…» – Георгий прогнал непрошеную мыслишку. Если еще и он сейчас начнет подозревать всех подряд, очень скоро случится беда.

– Послушайте, вы, оба! – Спорщики на мгновение замолчали, и этим воспользовался капитан. – Когда мы найдем настоящего убийцу – а мы его найдем! – вы оба сгорите со стыда! Пока сказано все, что есть? – Он обвел взглядом угрюмых притихших людей. – Тогда предлагаю сделать следующее. Всем сейчас нужно разойтись. Разойтись, а не расходиться! Сигурд и Ингвар, если хотите беды для всех – можете продолжать спор. Всех собак – на поводок и в намордники, иначе люди не успокоятся. Сегодня же продолжить следствие – этим займется Джерард…

– И Георгий, я надеюсь, – подал голос «свой мент».

– Там и решим. И еще – отравленные стрелы раздать тем из ополченцев, кто более-менее подготовлен и не склонен пить на посту, – сказал Георгий. – Возможно, мы имеем дело с очень опасным животным.

– Сергею они бы не пригодились, – ни отравленные, ни простые, – пробормотал Ингвар, но все же согласился с таким решением.

Расходились молча и быстро. И в хмуром воздухе Георгий, вышедший из мастерской последним – какая уж сегодня работа! – вдруг почувствовал напряжение. Эльсинор, поселение весьма милых и симпатичных (за небольшими исключениями) людей, вдруг стал мрачным, как серое небо в просветах между деревьями.

* * *

Если бы она могла, она просто-напросто перегрызла бы глотку этому бездарному бородатому горлопану.

Собачки ему помешали!

За своим Дьяволом лучше бы следил. И за народом своим… Интересно, что бы сделал Сигурд, если бы кто-то из дружинников стоял пьяным в дозоре?

Нет, такое даже в голову прийти не может!

Но она сейчас не могла тратить силы на проклятия. Ингвар, возможно, получил самый большой приз в своей жизни – саму жизнь. После истории с Троллем Эвелина не сомневалась, чем может закончиться ее проклятие.

Но не сейчас, не сейчас…

Сейчас ее силы нужны только одному человеку.

И этот человек окончательно поправится. Она в том поклялась – и сделает это во что бы то ни стало, не останавливаясь на полдороге. Конечно, если бы Сигурда попытались напрямую обвинить на Совете или даже схватить – вот тогда она собрала бы волю в кулак, и еще неизвестно, кто смог бы уйти с этого Совета, а кто – нет.

Впрочем, опасность еще не миновала.

Все собаки посажены на поводки в вольер, на всех надели намордники – а толку-то?

Пересуды идут. А если «случайные» схватятся за оружие…

Вот тогда-то и могут потребоваться все ее возможности! А пока надо спокойно слушать идиотские речи на Совете.

Сигурд ничего не говорит, но она-то сама в зеркале видит – осунулась за последние дни, побледнела.