Вот только Кошка не хотела его слушать. И впускать не хотела. Он заставил. Продавил.

Хотел договориться. И не смог в очередной раз. Испортил все. Не сдержался. Такая она, тварь, была... Чистая. Нежная. Невинная. Обман это все, Вит прекрасно это знал. Сам все видел. Мог свести два и два. Мог понять, откуда у молодой девушки квартира в Москве и свободное время. Все видел. Все понимал. А сделать ничего не мог.

Только подойти ближе, потому что тянуло. Только прикоснуться, потому что ломало без ощущения ее кожи под своими ладонями. Только взять, опять, настаивая, заставляя, приучая беспомощную свободолюбивую продажную Кошку к себе, наивно надеясь, что она одумается, что посмотрит на него по-другому. Что даст им шанс.

Он трогал ее, мял, сжимал, и чувствовал свою власть над ней. И горьким было это чувство, эфемерной была власть, ненастоящей. Потому что Кошка подчинилась, изогнулась, мурлыча и отдаваясь, с готовностью и жаждой. Но только в тот момент. Краткий миг, когда они парили над городом, когда были едины, когда утреннее солнце заливало их, ласкало своими лучами, вызолачивая ее кожу и волосы, делая ее еще более воздушной, еще более недосягаемой.

А потом все. Потом они упали с высоты и разбились. И не собрать. И не помочь никак.

Он тогда ушел к себе и закрыл дверь.

Просто завалился на кровать и пролежал весь день. Вспоминая произошедшее.  Хотел с ненавистью, приучая себя к этому чувству, а получалось с тоской. И ныли ее царапки. На теле и в душе.

После этого Вит принал окончательное решение.

Забить.

Он не фантик от конфеты. Хватит вокруг нее оборачиваться. И постепенно, не за один день, само собой, но пришел в себя. Смотреть на соседку не перестал, конечно же, до такой степени он  в себе самообладание не воспитал еще, но начал вести себя, как нормальный взрослый парень. Даже занялся работой, восстанавливая порушенные отношения с клиентами и нарабатывая новых взамен тех, что все же решили не ждать его из загула.

Кошка продолжала гулять.

Встряхнулась, как будто ничего и не было.

Привозили ее все новые мужики, прежний мажор тоже появлялся, каждый раз с новым подарком, но она, похоже, послала его. Наверно, денег маловато давал.

Думать так было противно. Но необходимо. Надо было в себе не ненависть воспитывать, а брезгливость и равнодушие. И Вит очень старался. Очень.

И был на верном пути.

А позавчера вечером увидел, как Кошку, его маленькую, беленькую Кошку, тащат к какой-то машине два мужика.

"Кошки - они как люди. Только лучше." ((ц) взято на просторах интернета)

Я, честно говоря, сама не поняла, каким образом попала на колени к соседу. Вроде, вот только сидела и вопросы дурацкие задавала, и сама осознавала, что они дурацкие, потому что откуда ему знать, кто захотел меня похитить и зачем? Судя по внешним признакам, явно он не разговоры с похитителями разговаривал.

Сидела, смотрела на него, испытывая... Да вообще непонятно, что испытывая. Профиль его, красивый, ссадина на скуле, кровь запекшаяся на виске. Травинка во рту.

Устал, он устал гораздо больше меня!

Эта мысль пришла в голову внезапно. Конечно, больше! Я-то отлеживалась все это время, силы копила. А он... Сначала за мной рванул, не задумываясь даже о том, что опасно может быть. Что можно было и по-другому поступить. Например, просто заявить в полицию. Указать приметы, поднять на уши всех. И надеяться, что поможет. Что меня найдут. Отдать разрешение ситуации в руки другим людям.

А он...

И потом, когда схватили, связали, бросили непонятно где, он смог вывернуться, вырваться. И не сбежать, как , в приниципе, наверно, тоже многие бы сделали. В самом деле, это же логично. Он один, их двое. Он ранен. Надо бежать за подмогой и надеяться, что, пока бегает, меня не убьют...

А он...

Я смотрела на его мальчишеский профиль, и внезапно испытала что-то настолько острое, что в груди закололо, и глаза защипало.

Мир показался маленьким. Мир помещался в нем одном. И я захотела быть частью его. Быть ближе.

Он пах лесом, кровью, потом, немного каким-то мужским то ли парфюмом, то ли пенкой для бритья. И я вдыхала жадно этот неповторимый, дурманный аромат, и еле удерживалась, чтоб не начать слизывать его с кожи моего, такого невозможного соседа.

Витя замер на секунду, ошарашенный моей инициативой, а затем обнял. Крепко-крепко. Успокаивающе погладил по спине, затащил повыше, поближе, под попу подхватывая и  размещая мои ноги по обе стороны от своего тела. И так мы и сидели с ним какое-то время.

Я, с благодарностью и облегчением всхлипывая и стараясь не сорваться на совершенно ненужный сейчас плач. И он, спокойный и надежный. Что-то утешающе шепчущий мне в ухо. Единственный мой оплот в том кошмаре, в который я попала. Мужчина. Защитник.

Неизвестно, сколько бы мы так просидели, но Витя решил, что пора выдвигаться.

- Давай вставать потихоньку, - прошептал он, мягко поцеловав меня в висок, - надо идти.

- А куда мы идем? - я спросила это исключительно на автомате, не собираясь углубляться, бесконечно доверяя своему спасителю.

Витя помедлил, а потом проговорил:

- Нам надо найти до ночи выход из леса к дороге, желательно, не к той, по которой мы сюда приехали. Или ночлег. Мне не понравилось на земле, несмотря на то, что ты под боком была.

Я тихо хихикнула ему в шею и откатилась с колен.

Витя встал, поднял меня, закинул рюкзак на плечи, кивнул мне за спину на хлястик, как на путеводную нить Ариадны, и мы двинулись дальше. В прежнем неторопливом темпе.

Я, совершенно успокоенная уверенностью Вити в выборе пути, и он, твердо и размеренно шагающий , отклоняя ветки с моего пути, облегчая дорогу.

День близился к полудню, пить хотелось невозможно, но я не говорила ничего, помня о том, что у нас очень мало воды.

Шла, ни о чем вообще не думая, сосредоточившись только на том, чтоб ноги переставлять правильно. Боль все еще мучила, но уже терпимая. Русалочка привыкала.

Витя внезапно резко остановился, прикрыл мне рот ладонью, когда я захотела спросить о причинах остановки.

- Тихо! Слышишь?

Я послушно прислушалась, но ничего особенного не услышала. Птицы поют, деревья от ветра шелестят, вода журчит... Вода! Журчит!

- Ключик где-то! Или речка маленькая!

Витя отпустил меня, закрутился на месте, определяя , откуда звук.

И пошел в сторону.

Лесной ручеек, вполне широкий и активно журчащий, мы обнаружили скоро. И какое-то время блаженно пили, опустившись перед ним на колени. И никогда мне вода еще такой вкусной не казалась!

Затем мы умылись, и, как смогли, привели себя в порядок.