«Оно внутри, – думал он. – Оно было внутри меня, а теперь льется наружу». Даже затуманенным разумом он понимал, что это значит.

Безумный титан Танос наконец умирал.

В ослепительном блеске он заметил темный силуэт.

Черные волосы, тонкая фигура. Танос обрадовался. Она? Смерть пришла к нему?

Он протянул руки и попытался встать. Почему раньше ему не приходило в голову, что скорейший способ стать ближе к Смерти – умереть?

– Что, – раздался голос, – просишься обратно к мамочке?

Таноса постигло разочарование. Присмотревшись, он понял, что перед ним невысокая женщина с большими глазами и осуждающим взглядом.

– Опять у тебя ничего не вышло, – сказала она.

Не в силах посмотреть ей в лицо, он отвернулся.

– Думал, она примет тебя? – с издевкой продолжил призрак матери.

– Примет, – Танос вытянул окровавленные руки. – Я умираю, и скоро буду рядом с ней.

– Ты будешь с ней не как возлюбленный, а как раб, – призрак указал на себя. – Фантом, такой же, как и я, обреченный барахтаться в грязи ее царства.

– Я служил ей, – сжал кулаки Танос. – На Сакросанкте и Хале я сеял хаос и опустошение во имя нее. Я принес ей в жертву множество душ!

– Пару десятков, если быть точным. По космическим меркам – сущая мелочь.

– Я мог сделать больше. Империя Кри пала бы к моим ногам.

– Но ты ничего не добился и ничему не научился. Ты следуешь теми же извилистыми путями, действуешь по одному и тому же плану и из раза в раз повторяешь одни и те же ошибки.

– В этот раз я не должен был потерпеть неудачу! – возражал Танос. – Мой убийца… хотел убить совсем другого!

– Того, чьи грехи ты взял на себя, – ответил призрак, – как будто бы у тебя своих мало.

Танос отвернулся, морщась от невыносимой боли в животе. Мать насмехалась над ним. Он лежал, истекающий кровью и неспособный подняться, но даже в эту, и без того самую позорную минуту в его жизни, она позволяла себе издеваться над ним.

– Мама, – прошипел он, – если бы только ты на самом деле оказалась сейчас рядом. Я вырвал бы твое сердце и сожрал бы его, а потом повторил это снова и снова.

Губы призрака растянулись в жуткой улыбке.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За подтверждение моих суждений.

Призрак начал таять, становясь бесплотным. Сквозь силуэт забрезжил свет.

Таноса охватила паника.

– Постой! – воскликнул он.

Свет разгорался все ярче, заполонив собой все вокруг. От призрака остался лишь контур, словно очерченный карандашом.

– Постой! – взмолился Танос. – Останься! Я не хочу умирать!

– Неужели? – голос донесся до него издалека. – Тогда чего же ты хочешь?

– Чего угодно, только не умирать!

Танос почувствовал неожиданную паузу, как будто кто-то щелкнул выключателем или остановил играющую пластинку – а вместе с ней и течение времени. Свет сжался вокруг его беспомощного тела.

Призрак матери нависал над ним, четко различимый, с презрительным, обвиняющим взглядом. Позади возвышался Шкаф Бесконечности. Его дверцы из красного дерева были широко распахнуты.

– Ты хотел сказать, что не хочешь умирать в одиночестве, – произнесла мать.

Он не поверил своим глазам. В бурлящих глубинах Шкафа, как обычно, мелькали образы – люди, кри, ши’ар. Некоторые казались ему знакомыми, словно прошлые, давно забытые жизни.

– Я справлюсь, – сказал он. – Я восстану из пепла и докажу, что достоин ее.

Призрак повернулся к Шкафу.

Образы кружились все быстрее, превратившись в калейдоскоп глаз, туловищ, ног. Слишком много обличий, чтобы выбрать одно. Слишком много жизней.

– Дай мне еще один шанс, – взмолился Танос. – Последний шанс.

Круговорот образов замедлился. Наконец, остался лишь один – смуглый гуманоид среднего роста. Глаза его были карими, волосы – коротко остриженными. В его облике не было ничего примечательного.

– Хорошо, – сказал Танос, – хорошо, я согласен.

Мать вновь оказалась с ним лицом к лицу. Ее силуэт начал расплываться, превращаться в туман.

– Как же плохо, – покачала она головой, – как же плохо ты себя знаешь.

– Так помоги мне, – ответил он. – Прошу, объясни то, чего я не знаю.

Она отмахнулась. Танос почувствовал, что летит – мимо нее, сквозь нее – в Шкаф. Его душа изменилась, подстраиваясь под новое тело. Рана в животе затянулась в мгновение ока.

Превращаясь, он снова услышал едва различимый голос матери.

– Ты не боишься Смерти, и никогда не боялся.

Прошлое осталось отдаленным воспоминанием. Будущее манило его, а с ним – непонятная, но знакомая надежда.

– И что? – спросил он. – Чего же тогда я боюсь?

Ответа не было. Ни намека, ни следа призрака матери.

Он и сам очутился в другом месте прежде, чем успел повторить вопрос.

Там была бегунья, женщина в шортах и футболке, наматывающая круги по гаревой дорожке. Там был вирус, рой микроскопических клеток. Там была бегунья, вспотевшая и запыхавшаяся, обхватившая лицо руками и с криком упавшая, когда плоть на ее лице начала таять.

Там было множество людей, которых держали за горло. Были слышны сдавленные стоны и мольбы, видны выпученные, остекленевшие глаза. Там был слышен хруст. Там не было людей.

Там был самолет – серый, без опознавательных знаков. Была сброшенная с самолета бомба, капсула с плавниками. Там был город. Там был слышен рев. Была видна вспышка и столб дыма. Там не было города.

Там был человек с дырой в груди. Там было бьющееся на пределе возможностей сердце, были натянутые и разорванные вены и артерии. Там была рука, держащая сердце, были лопнувшие кровеносные сосуды. Там был падающий навзничь человек. Человек без сердца.

Там были корабли, огромные разрушительные орудия с ядерными и антиматериальными двигателями. Там были оставленные кораблями прорехи в космосе и гиперпространстве. За каждой прорехой были планеты – голубые, окутанные облаками шары. На планетах были люди. С кораблей были сброшены бомбы. Там были вирусы. Были столбы дыма. Были люди, которых держали за горло. Люди с дырами в груди, животе, голове и шее. Там были дымящиеся, выжженные планеты. Там были сердца в руках. Там были люди. Там не было людей.