– Дяденька, вы дрожите.

Танос открыл глаза и увидел худенькую девочку в лохмотьях – землянку на вид, не старше десяти лет, с голубыми глазами и веснушками. Она улыбнулась ему, продемонстрировав все немногочисленные зубы.

– Папа! – позвала девочка. – Он очнулся!

Гоня прочь образы гибнущих людей и планет, Танос попытался подняться. Он лежал на узкой кровати – простом металлическом каркасе с матрасом и без подголовника. Стены в комнате тоже были из металла, потолок был низким. Под голову Таноса была подсунута крошечная подушка.

Девочка повернулась к нему и с серьезным видом произнесла:

– Долгих вам лет и чистой воды, дяденька.

– Где я? – спросил он.

Девочка нахмурилась.

– Вы должны были сказать «и тебе».

Он уставился на нее. Девочке была присуща типично детская серьезность и стремление следовать установленным правилам.

– И тебе, – сказал Танос.

– Папа! – вновь позвала девочка.

Танос присел, и кровать заскрипела под его весом. Он осмотрел свои смуглые руки, поджарые ноги. На нем был некогда белый халат.

– Кто ты? – спросил он.

– Я Лорак, – улыбнулась девочка.

– Я имел в виду… – Танос бросил взгляд на дверь, но отец девочки так и не появлялся. – Кто вы все такие?

– Народ.

– Что за народ?

– Просто Народ, – девочка посмотрела на него как на дурака.

– А что это за место?

– Вельт, разумеется.

Девочка отвернулась и снова крикнула:

– ПАПА!

Танос встал и размял руки. Мышцы затекли – похоже, он уже довольно давно был прикован к постели. Его новое тело было более легким и не таким мускулистым, как у кри, но функционировало оно нормально. Девочка с интересом, но без малейшего намека на боязнь, наблюдала за ним.

– Пойдем поищем его? – она указала на дверь.

Танос кивнул. Следом за девочкой он вышел в узкий коридор с такими же, как в комнате, металлическими стенами. На одной из стен виднелась то ли тройка, то ли восьмерка – судя по всему, какая-то эмблема. Краска почти стерлась, поэтому Танос даже на ощупь не смог понять, как выглядела эта эмблема прежде.

– Идем, – позвала его Лорак.

Они миновали груду сложенных у стены орудий труда – лопат, затупившихся садовых ножниц, ржавых мотыг. В конце коридора была дверь на улицу. Шагнув наружу, Танос зажмурился от ослепительного солнца.

Впрочем, глаза быстро привыкли. Перед ним простиралось небольшое поселение из тканых палаток и соломенных шалашей. Некоторые могли вместить только одного человека, другие были размером с небольшой дом. Там и тут на густой желтой траве виднелись кострища.

Кое-кто из местных обернулся, чтобы посмотреть на пришельца. Все они были худыми; одеты они были в халаты и робы. Некоторые улыбались.

– Это Вельт? – уточнил Танос.

– Его часть, – улыбнулась Лорак. – Лучшая часть!

Танос взглянул на небо. Местное солнце было непривычно ярким, и занимало настолько большой участок небосвода, что казалось, будто оно висит ниже и ближе, чем положено.

Солнечный диск окружали облака и непонятные угловатые черные фигуры.

– Мы не знали, что с вами делать, – добавила Лорак, – и решили уложить в Машинном Сарае.

Танос обернулся. Низкое металлическое здание со сводчатой крышей напоминало ангар. Во всем поселении это была единственная постоянная постройка.

Он обвел взглядом лагерь. Неподалеку группа мужчин и женщин косила траву и собирала скошенное в плетеные корзины. Перед большой палаткой две женщины жарили траву на костре. Пахло чем-то похожим на кедровые орешки.

В воздухе чувствовался привкус железа, но Танос не мог учуять ни малейшего намека на мясо. Эти люди были вегетарианцами.

– ПАПА!

Из одной из палаток появился худощавый светловолосый мужчина и, завидев девочку и Таноса, тут же улыбнулся.

– Незнакомец! Я Морак, – он приветственно протянул руку. – Долгих лет и чистой воды.

Еще не успев ответить на приветствие и пожать руку Мораку, Танос понял, что если ему придется жить среди Народа, то он рано или поздно перебьет их всех и пустит на мясо.

Народ действительно питался исключительно растительной пищей. Хуже того – они были пацифистами. На неровном клочке земли рядом с поселением они выращивали кукурузу, пшеницу и просо. Увидев их грядки, Танос был в шоке.

Пшеница была посеяна диагональными рядами, пересекающими посадки кукурузы. Даже школьник сделал бы лучше.

Чуть поодаль жило другое племя – Апага. Таносу удалось выяснить, что в их распоряжении были чуть более продвинутые технологии. Одежда Народа была также выторгована ими у Апага.

– Вы не думали напасть на них? – как-то раз спросил Танос. – Захватить их и взять в рабство?

Лорак застыла от ужаса. Морак явно перепугался. Он подошел к костру, где Азак, его жена, жарила что-то на сковородке.

– Хочешь жареную кочерыжку? – сказал он, протягивая нечто, обмазанное кукурузной кашей.

Танос молча принял еду. На вкус она была как горелая трава.

Солнце скрылось за одной из черных панелей. Похоже, они перемещались, искусственно создавая ощущение смены дня и ночи. Солнце никогда не заходило – даже сейчас его лучи пробивались из-за пластины, тускло освещая вездесущую желтую траву.

– Эта планета имеет синхронное вращение, – пробормотал Танос себе под нос. – Она постоянно повернута к солнцу одной и той же стороной.

Морак был заметно обеспокоен, а вот маленькая Лорак заинтересованно прислушивалась к Таносу.

– Должно быть, это рукотворные орбитальные щиты, – указал он на черные пластины. – Они были созданы для того, чтобы сделать планету обитаемой. Без них вся эта трава выгорела бы миллионы лет назад, а с ней и все живое.

Взволнованная Азак подскочила к дочери, но та внимала Таносу с любопытством.

– Вы никогда не пытались покинуть планету? – спросил он.

Морак и Азак в замешательстве переглянулись.

– Какую планету? – спросила Азак.

– Вельт. Вы не пытались покинуть Вельт? – Танос раздраженно ткнул пальцем в небо. – Отправиться туда?!

Все семейство удивленно посмотрело на него, а потом Лорак расхохоталась.

– Смешной дядя!

Танос отвернулся и заставил себя откусить еще кусок жареной кочерыжки. Его перекосило.

– Апага едят мясо, – неожиданно заявила Лорак.

Он решил уйти на следующий же день. У Народа не было никаких средств передвижения, поэтому идти можно было только пешком. Хуже того, географии эти люди тоже не знали и не могли даже приблизительно оценить расстояние. Самое большее, на что они были способны – это начертить на земле подобие карты, но разобрать что-либо внятное среди корявых линий все равно было невозможно.