собрали войско и напали на наш лагерь ночью. Я сжег Эстериса заживо, он не оставил мне выбора, — Эстерисом был старший брат Каспина. Он-то и затеял весь этот заговор и в свое время избавился от отца.

— Вот как, — я снова для себя поняла, что Тэррион бывает очень жестоким, но только не со мной. Это я тоже чувствовала, — ну ясно, и что теперь с Лунными эльфами будет?

— Ничего. Наместник в этой империи теперь Каспин. Я освободил его из заточения. Эстерис собирался его казнить, и он в качестве наместника Высших эльфов продолжит править этими землями. Мы свою миссию выполнили, но от Самира я узнал, что во дворце у нас все очень плачевно. Завтра, если у вас с Ивайло ничего не выйдет, я прибуду к императору лично. Посмотрим, смогу ли я выиграть время.

— Значит, Зигмунд сжег не Габи и Сольду с детьми, но кого он тогда сжег?

— Мелисса, у Зигмунда много людей и придворных. Я слышал, что Зигмунд и детей держит в подземелье и поэтому казнить детей и парочку узников для него дело простое. Я найду книгу, Мелисса, и отправлю к вам Миранта, жди. Он метаморф, в любом случае вам будет надежнее под его защитой. Он и принесет книгу.

— Спасибо, Тэррион. Да, и прости, что я так поступила.

— Мелисса, я такие проступки не прощаю, ты же знаешь. Напиши ты мне из дворца, я бы нашел более правильное решение.

— Ох, ну ладно, — смиренно отозвалась я.

Губы повелителя тронула легкая улыбка.

— Я с тобой еще по поводу Маркуса хотел поговорить, но это дома, когда вернемся. Не скучайте. Ивайло, то, что ты сопровождаешь императрицу во всем — это похвально. Я знал, что, в конечном счете, ты больше всех достоин быть защитником Мелиссы.

— Только я не очень достойна быть императрицей, повелитель.

— Разберемся, Мелисса, держитесь тут, не раскисайте. Помните, я все равно найду способ вам помочь, — Тэррион растворился, а я еще немного подумав, попыталась написать сообщение Катриэлю и скрестила пальцы крестиком, чтобы мне повезло.

«Пожалуйста, мой светлый мальчик, ответь, мне нужно узнать про вас, миленькие мои.»

Через полчаса на браслете отобразилось.

«Императрица Мелисса?»

«Да, Катриэль, ты жив, слава небесам! Как мама, дети, тетя Сольда?»

«Все уже давно спят, но сейчас с ними все в порядке»

«Где вы, Катриэль?»

«Во дворце»

«Дома?»

«Нет» — и в этот момент мой браслет погас, разрядился. Вот же невезенье. Вот как теперь связаться с Габи?

Когда уже почти светало, я заметила, как в нашу камеру проползла маленькая мышка.

Я нахмурилась, но через мгновение мышка обратилась в моего братца.

— Мирант!!! — выкрикнула я, тем самым разбудив стражника, и он стал подходить к камере. Мирант встал к входной двери спиной, чуть сбоку, так, чтобы его не было видно.

— Чего ты тут кричишь, что такое Мирант?

— Мирант? — это доброе утро по-эльфийски, я проснулась и пожелала Ивайло доброго утра.

— Тише желай, спать мешаешь, — проворчал стражник.

Мирант приложил палец к губам, и я чуть не рассмеялась. Когда Мирант или повелитель были рядом, это означало полную защиту.

— Милли, повелитель и так не в восторге от твоей выходки, а ты шумишь, иди сюда, несчастье мое.

Мирант обнял меня, а потом достал перстень повелителя и прикоснулся им к моему браслету, от чего он треснул, сначала один, а потом другой.

— Так-то лучше.

— Но повелитель сказал, что он отправит какую-то книгу!

— Мы нашли и прочитали то, что нужно, а теперь слушай меня внимательно. Я сейчас превращу тебя и Ивайло в мышей. Магии хватит до заката. Доберетесь до окраины и обратитесь, когда пожелаете. Можете снова стать мышами, если есть необходимость. Еще раз повторяю, вы сможете так делать до заката. Вот, держи мой портал, и поспешите.

— Мирант, а ты?

— Я стану тобой и Ивайло и буду играть по своим правилам. Здесь чернокнижники, мы разберемся с ними.

— Мирант, с Габи все в порядке.

— Откуда ты узнала?

— Так сказал Катриэль. Он сказал, что они во дворце спят, но это не дома.

Мирант задумался.

— Они у вампиров, ты подтвердила мои ожидания. В Манистерах три нейтральные для нашей метки зоны. Земли Карнелии, Нефритовые острова и империя Вампиров. Еще Кентавры, но их я даже не рассматриваю.

— Значит она у Маркуса?

— Да, насколько мне известно, императрица Мелисса установила с империей Вампиров в ближайшее время очень доверительные отношения и даже умудрилась закрепить между империями ряд договоренностей. Впрочем, Самир уже все подписал с позволения повелителя.

— Вот как? Ну тогда непонятно, за что Тэррион собрался меня отчитывать?

— Мелисса, это повелитель, он найдет за что. А теперь вам пора. Тебе нельзя в твоем положении спасать мир.

— А что со мной не так?

— Мелисса, ты эльф и не чувствуешь? Даже мне уже все понятно! Поздравляю, сестренка, у вас с повелителем будет малыш.

— Мирант, это что шутка? С чего ты это взял?

— С того, что это так, да и повелитель уже поделился этой новостью со мной, так что бегом домой, и никаких возражений. А ты, Ивайло, присмотри за ней, чтобы вела себя, как послушная девочка.

— Мирант, я не ребенок.

— Для меня ты всегда останешься ребенком.

— Габи младше, и ее ты такой не считаешь.

— Габриэлла — тот еще ребенок, но я люблю ее иначе.

Мирант выдохнул и положил мне руку на голову. Мы уже проделывали это в детстве.

Как сейчас помню:

«— Мирант, можно котиком стать на часик? Пожалуйста, — и он одалживал мне свою магию на час, и я была счастлива».

Я знала, как надо действовать, и вскоре мы бесшумно, перебежками пробирались по темным коридорам, но неожиданно я услышала стон мужчины, и не смогла пройти мимо. Я обратилась в себя и осторожно открыла задвижку.

— Кто ты такой?

— Арамис, меня морят голодом, я должен умереть от этого. Отец хочет моей смерти, но если он меня убьет, на нем будет злой рок, поэтому меня просто не кормят.

Я подумала, что можно сделать и, немного сократив время магии метаморфа, обратила его в мышь и сообщила ментально, чтобы следовал за мной. Вскоре мы выбрались на поверхность и побежали в сторону лесного массива. Слава небесам, ослабленный Арамис не сильно отставал. Вскоре мы добрались до леса, и я обратилась сама, а потом обратила Ивайло и Арамиса.

— Пить, — взмолился наш узник.

Я материализовала фляжку с водой и протянула бедному Арамису. Он был обычным человеком, и ему было тяжело сейчас. Люди хуже восстанавливались и поэтому так мало жили.

— Ивайло,