Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот и берег. Кадмил огляделся, высмотрел вдали оставленную примету – сломанное деревцо. «Теперь главное, чтобы лодка оказалась не месте, – подумал он. – Прятали-то в потёмках. Не дай пневма, кто-то нашёл и спёр».
Но фелука ждала там, где её оставили, в пещере под скалой невдалеке от полосы прибоя. На корме, под дерюгой лежал свёрток с волшебным костюмом. Кадмил, бормоча сквозь зубы проклятия, облачился в сырой комбинезон, пропахший потом и водорослями. Увязая в песке ступнями, вместе с Акрионом столкнул лодку на воду. Хлопнул по крупам гнедого и солового – кони порысили в степь, лишая преследователей последней возможности найти беглецов. Кадмил поглядел им вслед и залез в фелуку (притом, конечно, промочил штанины комбинезона до колен).
Всё это время Фимения, заломив руки, стояла поодаль. Смотрела в сторону, где остался Эфес.
Акрион помог ей забраться в лодку. Влез сам, взялся за вёсла.
– Только бы попутный ветер, – простонал Кадмил, садясь на корму и обвязывая вокруг пояса канат. – О владыка Аполлон, что никогда меня не слышит, услышь хоть раз, пошли попутный ветер!
Он не чувствовал в себе пневмы. Ни на драхму, ни на обол. Оставалось надеяться, что выручат запасные батареи костюма. Кадмил украдкой вынул из потайного кармана свежий кристалл, на ощупь вставил его в поясное гнездо. Сосредоточился.
Видно, пневма всё же не покинула его окончательно. Парцелы зароились на границе зрения, в лицо дохнул ветерок. Лодка ожила, двинулась вперёд.
– Ты вёсла-то не бросай, – утомлённо сказал Кадмил Акриону. – Помогать будешь.
Несмотря на усталость, он был очень доволен тем, как всё обернулось. Впереди лежал долгий путь по морю, но погода стояла тихая, и опасности не предвиделось. По возвращении в Афины Кадмил собирался ненадолго покинуть Акриона с Фименией. Пускай посидят в какой-нибудь портовой таверне, а он тем временем раздобудет лошадь, отправится на Парнис, впитает достаточно пневмы и захватит реквизит для будущего представления. Сумка с черепами, костями и куклами ещё ждала своего часа; кроме того, не помешает нарядиться в золотые одежды, как положено настоящему богу.
Ну, а затем – самое интересное. Смотаться во дворец, разбросать всякую мерзость по тайной комнатке Семелы, где она творит любительское колдовство. Затем вернуться в порт, взять Акриона, Фимению и явиться с ними ко двору. Предстать перед венценосной зарвавшейся вдовушкой. Созвать «золотой речью» всех, кто есть рядом – свидетели не помешают. Предъявить спасённых царских детей и потребовать признать Акриона.
«А потом вместе пойдём смотреть на следы чёрного колдовства, – весело думал он. – И сажать Семелу под стражу. Эвге! Всё получится! Я – Гермес-ловкач, Гермес хитроумный, Гермес мудрейший! И пусть только Локсий скажет иначе!»
Фимения сидела на носу фелуки. Кусала потрескавшиеся губы, не отрывая взгляда от берега. Пальцы беспрестанно теребили ткань жреческой одежды на груди.
– Что случилось, Фимула? – спросил Акрион, налегая на вёсла. – Отчего решила со мной ехать?
Та всё щурилась, оглядывая удалявшуюся землю.
– Сестрица? – окликнул Акрион.
– Сердце болело, – сказала Фимения с трудом. – С тех пор, как мы расстались. Будто бы непрестанно какой-то зов. Из сердца. Что нельзя оставаться в стороне, надо помочь. Даже если это против всего…
Она замолчала, поднеся руку ко рту, словно сказала лишнее. Справившись с собой, продолжала:
– И ещё… Моё преступление – то, что тебя пощадила – каким-то образом стало явным. Слава Аполлону, нашёлся жрец, который меня предупредил. Не знаю, почему. Возможно, из жалости, а может, у него тоже есть сестра… Он пришёл ночью в келью. Лица не видела – закрыл верхом одежды. Сказал, чтобы я спасалась. Сказал, что ты и твой друг остановились на постоялом дворе недалеко от Медных ворот, и чтобы я бежала к вам. Призвал быть твёрдой и покинуть храм немедля. Вместе с ним. Я ответила, что выберусь сама, ибо так безопасней, чем вдвоём, меньше вызовем подозрений. Он поверил и ушёл.
Кадмил со скрипом почесал небритую щёку, откашлялся и, перегнувшись через борт, харкнул в волны.
– Но меня сковал ужас, – продолжала, покосившись на него, Фимения. – Я колебалась слишком долго. Когда решилась внять призыву, уже позвали петь общую литанию. Пришлось идти вместе со всеми. После хотела ускользнуть, надеялась, что не заметят. Только Гигес, наверное, что-то заподозрил. Следил за мной. А потом, когда я вышла из храма, меня окликнули стражники. Я побежала изо всех сил, сумела оторваться от погони. Там такие переулки… Но меня всё равно нашли.
– Ты чуть не запорола мне всю работу, дорогая жрица Имеда, – сварливо сказал Кадмил. – Надо было уходить сразу, как сказано, а не сидеть на заднице до полудня. «Сковал ужас». Придумает тоже.
Фимения приоткрыла рот. Акрион, ошарашенный, уставился на Кадмила.
– Что? – буркнул тот. – Конечно, это был я. Герой же не справился, пришлось всё делать самому.
– Кто ты? – спросила Фимения тихо. – Ты помогаешь брату? Или замыслил худое?
Кадмил вздохнул.
– Рад представиться, – произнёс он. – Гермес, посланник богов, проводник душ. Также известен как Ктарос, Стилбон, Агорей и Долий. Для друзей – Кадмил. Да, я помогаю твоему брату. Нет, я не замыслил худое. Просто хочу, чтобы поскорее исполнилась воля Апол... Ох, да что за наказание! Акрион, держи её!
Обратив движение парцел вспять, он остановил лодку. Акрион бросил весла, подхватил сестру. Прижал к себе, похлопал по щекам. Фимения, бледная, обмякла на его груди. Руки висели, как обрубленные лозы винограда.
Кадмил закатил глаза. Ну ничего, у нашей не в меру чувствительной жрицы будет время прийти в себя. До Афин плыть долбанных пятнадцать часов. Успеет оклематься.
– Как… Как же ты проник в храм? – спросил Акрион. – Стал невидимым?
– Больно хлопотно, – хмыкнул Кадмил.– Помнишь жреческое платье, в котором ты пришёл под утро? Как раз мой размерчик.
– Ты переоделся жрецом? – с восторгом спросил Акрион.
– И спокойно прошёл в храм, – кивнул Кадмил. – Лицо сразу закрыл, чтобы не опознали чужака. Вот выйти было сложней, да. У стражников возникли вопросы. Но я сказал, что
