У стоявшего в стороне Джексона от изумления глаза полезли на лоб.

– Может, он тогда и нам принесет кофе? – ответил Сорвин.

Сержант мрачно кивнул и покинул кабинет.

Беверли вышла из-за стола, и Сорвин опустился в кресло.

– Садись, – указал он на кресло напротив.

Беверли села, с неудовольствием заметив, что Фетр сделала то же самое.

– Я очень рада, что ты позвонил мне, – скрестив ноги, промолвила она.

– Честно говоря, Беверли, я не вполне понимаю, зачем ты приехала.

– По-моему, это очевидно.

Сорвин улыбнулся. Улыбка вышла кривоватой, но от этого не менее обаятельной.

– Из-за часов и фотографии? Согласен, они представляют определенный интерес, ну и что из того? Ведь дело Итон-Лэмберта закрыто, не так ли?

Лицо Сорвина ничего не выражало, однако пауза, которую он выдержал, была достаточно красноречивой.

Ах, значит, вот как?!

Беверли надеялась если не на радость со стороны Сорвина, то по крайней мере на понимание. Однако, похоже, и до него дошли слухи о невиновности Джереми Итон-Лэмберта.

– Эндрю, ты не хуже меня знаешь, что иногда давно закрытое дело начинает подавать признаки жизни. Поэтому я сочла необходимым приехать.

– Мы могли бы разобраться сами, – внезапно промолвила Фетр, до сих пор хранившая молчание.

Беверли наградила ее таким взглядом, словно она была королевой, а Фетр – проституткой.

– Не сомневаюсь, но вы сейчас заняты расследованием смерти Мойнигана. А меня интересует лишь то, каким образом у него оказались часы и фотография.

– Конечно, если только эти два дела не связаны между собой, – заметил Сорвин.

– А что, есть какие-то намеки на это?

– Пока нет.

Фетр тем временем продолжала встревать в разговор.

– Вы хотите сказать, что Джереми Итон-Лэмберт, возможно, был невиновен? – спросила она.

– Вовсе нет, – с ледяной улыбкой ответила Беверли.

– Тогда я не понимаю…

– Неужто? – покровительственным тоном изрекла Беверли. «Впрочем, меня это не удивляет», – звучало в подтексте. – Видите ли, мы всегда рассматривали возможность того, что у него был сообщник. – Она взглянула на Сорвина. – Мы с самого начала предполагали, что преступников было как минимум двое, не так ли, Эндрю?

Сорвин кивнул, и Беверли повернулась к Фетр.

– Теперь вы понимаете?

С мгновение они молча смотрели друг на друга, а затем Беверли с привычной непосредственностью перевела взгляд на Сорвина.

– Ну, так что вам удалось узнать о Мойнигане? – спросила она. – Вы уже окончательно удостоверились в том, что это именно он?

Фетр едва не взвилась, и Беверли сразу заметила это. «Похоже, я наступаю кому-то на пятки». Она решила приберечь это наблюдение на будущее, а пока сосредоточила свое внимание на Сорвине. У него были такие же большие глаза и такой же свежий цвет лица, как и раньше; и Беверли задумалась, не научился ли он этим пользоваться для соблазнения женщин. Возможно, жертвой его чар стала и Фетр.

– Мы надеемся получить сегодня результаты анализа ДНК.

Беверли кивнула, а Сорвин продолжил:

– До последнего времени Мойниган жил в Лестере. Потом он внезапно снял со своего счета все деньги, приехал сюда и остановился в Мелбери у миссис Глисон. Он прожил у нее несколько дней, а потом его обгоревший труп был найден на границе поместья Вестерхэм.

– А где он жил до того, как обосноваться в Лестере?

– Да, интересно, что восемь лет тому назад он работал в поместье Вестерхэм в качестве помощника управляющего Малькольма Грошонга. А потом уехал отсюда, судя по всему, после какой-то ссоры с ним. В Лестере он прожил девять месяцев, а где обитал до этого, неизвестно.

– И ты считаешь, что ссора восьмилетней давности может иметь к этому какое-то отношение?

– Грошонг довольно быстро оказался на месте преступления.

Но Беверли не хотела так легко сдаваться.

– А из-за чего произошла ссора? Неужто повод был настолько серьезным, что Мойниган ждал не один год, а потом вернулся, чтобы разобраться с обидчиком? Настолько серьезным, что все закончилось его гибелью в огне?

Сорвин улыбнулся, но вовсе не потому, что это показалось ему забавным. Фетр выпрямилась и напряглась, словно в любой момент готова была вскочить и прийти ему на помощь.

– Пока нам это неизвестно. Мы собираемся встретиться с ним сегодня еще раз.

Беверли кивнула. Она намеренно вела себя так, словно была начальником Сорвина, а не незваной гостьей, и получала удовольствие от того, как реагировала на это бедняжка Фетр.

– Ну, так чего мы ждем? – властно и раскованно осведомилась она. – Поехали, поговорим с ним.

Однако Сорвин, казалось, колебался.

– Есть еще одна проблема, – неуверенным тоном произнес он. Однако она расслышала в его голосе и едва уловимую нотку удовольствия.

– Да, это довольно странно, – вступила Фетр, и уже в ее голосе слышалась неприкрытая враждебность.

– Фетр вчера вечером была в замке, – продолжил Сорвин. – Она беседовала с его владельцем Тристаном Хикманом и его женой.

К чему это они клонят? А то, что они к чему-то клонили, было очевидно, как было очевидно и то, что речь идет о чем-то неприятном.

Естественно, ударная реплика была произнесена Фетр.

– У них сейчас гости. Они приехали в день смерти Мойнигана. – Затем последовала пауза, добавившая драматизма заключительным словам Фетр. – Доктор Джон Айзенменгер и мисс Елена Флеминг.

Этого только не хватало!

Фетр водила здорово. Хотя, конечно, Беверли не собиралась говорить ей комплименты.

Фетр была соперницей. Это было просто и ясно; просто и первобытно. Беверли прекрасно понимала, что ведет себя как обычная самка и испытывает чувства природной хищницы, однако ничего не могла с этим поделать. И сколько бы цивилизованные области мозга не указывали ей на алогичность ее поведения, более древние и влиятельные структуры сознания лишь ухмылялись, уверенные, что все равно она будет плясать под их дудку. Насколько Беверли могла судить, у них даже не было повода для соперничества. Если Фетр и испытывала к Сорвину какие-то чувства, то внешне это никак не выражалось. И даже если Беверли в конце концов окажется в постели Сорвина, это произойдет исключительно из практических соображений и у Фетр не будет никаких оснований для ревности.

Так или иначе, у нее не было сил на светскую беседу, тем более что она еще не пришла в себя после того, что услышала от Фетр.

Что это означало?