– И какие открытия, например, совершает Игорь? – спросил Валера.

Отец погрозил ему пальцем:

– Не цепляй Игоря. Он хороший человек, всем нам помогает, это уже немало. И если ты веришь в какое-то там, то в твоем там ему это зачтется.

Валера рассмеялся:

– Согласен, согласен. Пусть там ему зачтется то, чем он помогает людям, а не то, чем занимается на работе.

Сказав эти слова, Валера вспомнил свой ночной разговор с Леней. Выходит, Игорь в той же ситуации, что мы все, подумал он. Своей вечной партийной ложью на работе он выгораживает территорию, на которой может беспрепятственно помогать моему отцу, мне и, наверно, множеству других людей. Никогда не приходило в голову так посмотреть на бывшего тестя.

Да и вообще, внезапно подумал Валера, почему же папа считает, что учил их всех науке? Может, на самом деле он своим ученикам показывал что-то другое? Как заботиться о тех, за кого отвечаешь? Как быть честным перед самим собой?

Валера вспомнил бывших папиных студентов – да, пожалуй, у всех них было что-то общее.

Владимир Николаевич разлил водку по рюмкам. Глядя на него, Валера вспомнил слова Буровского: «Если бы мы жили в другой стране, твой отец, возможно, прожил бы другую жизнь». Он выпил и, поставив рюмку на стол, спросил:

– Папа, ты вот сказал, что хотел строить новый мир, а потом хотел заниматься наукой, но в конце концов выбрал просто учить студентов химии. Ты не жалеешь?

Отец помолчал, пристально глядя на Валеру. Тетя Женя вошла, поставила на стол горячее и присела рядом.

– Ни о чем я не жалею, – сказал отец. – Я не менял мир и не занимался наукой, зато на моих руках нет крови. И я не провел полжизни в лагерях, как мой брат. И я не делал ни атомную бомбу, ни баллистические ракеты. И в шарашке не сидел. И в 1948 году оказался в университете, где не было ни одного еврея, – мне даже не пришлось разоблачать своих коллег и учителей. О чем мне жалеть?

Валера видит, как тетя Женя с нежностью накрывает руку отца ладонью, и думает: они выглядят как счастливая семейная пара, как люди, которые прожили вместе всю жизнь… а потом улыбается и мысленно поправляет себя: почему «как»? Они ведь в самом деле вместе почти всю жизнь. Какая разница – семейная пара или просто старые друзья?

* * *

Бабушка Женя открыла дверь:

– Ты, гляжу, молодец, я уж думала – опоздаешь, как всегда!

– Не, ба, я же понимаю, – ответил Андрей.

Сегодня он впервые приехал к дедушке Володе не как внук, а на занятия химией. В конце восьмого класса химичка с трудом натянула ему четверку, папа так и сказал, поглядев в дневник: готовься, осенью к деду отправлю! – и Андрей даже не стал объяснять, что четверка (а на самом деле, конечно, заслуженная тройка) вовсе не потому, что он не понимает химию, просто вокруг слишком много всего интересного, чтобы размениваться на учебу. Андрей, разумеется, и самиздат читал, и рок-музыку слушал, но одно дело дома, тайком, а другое – когда в ДК «МЭЛЗ» на премьере «Ассы» живьем выступают БГ, Цой и «Бригада С». Какая уж тут химия!

Вот и пришлось в первую же субботу сентября ехать к дедушке на «Коломенскую». Сняв ботинки в прихожей, Андрей направился в комнату, открыл дверь, сказал: Привет, дедушка! – и осекся. За столом вместе с дедом сидела незнакомая девушка.

Нет, Андрей не влюбился в нее с первого взгляда, не оцепенел на пороге, не сказал смущенно добрый день – нет, он довольно развязно кивнул, пробормотал привет! – и сел на пустой стул, напротив деда, рядом с гостьей.

– Это Аня, она будет месяца два с тобой заниматься, – сказал дед. – Она вообще-то в мед собирается, так что ей нужно за год всю программу выучить, но самые азы я вам вместе объясню.

Андрей кивнул: он смутно припоминал, как дед рассказывал когда-то – мол, родители, дураки, возмущаются, что он отказывается брать их детей поодиночке: за такие бешеные деньги – и в группе! А я, говорил дед, им объясняю, что индивидуальные занятия на порядок менее эффективны – лучше, когда учатся двое или трое, больше азарта, увлеченности, лучше результат.

Андрей представился, протянув руку. Аня руку не то чтобы пожала – скорее прикоснулась. Пальцы у нее, заметил Андрей, были холодные.

Во время этого урока он то и дело разглядывал соседку краем глаза. Вязаная шерстяная кофта, темно-каштановые волосы, крупный нос, густые брови… хорошенькая, решил Андрей.

Впрочем, в пятнадцать лет любая девушка кажется хорошенькой, особенно если она старше на год и сидит рядом, иногда задевая твою ногу носком туфли.

Но нет, Андрей вовсе не влюбился в тот день, хотя изо всех сил старался произвести впечатление, пока они с Аней шли до метро, а потом ехали до «Площади Свердлова» – оттуда Андрей поехал домой, а Аня в другую сторону, до «Сокольников». Он небрежно рассказал, что весной запорол химию, потому что был на премьере «Ассы», и тут же выяснилось, что Аня тоже фанатка «Аквариума», и Андрей, конечно, пообещал записать ей пару недостающих альбомов, благо у него был двухкассетник и даже несколько чистых кассет.

Через неделю он принес «Табу» и «Синий альбом», а Аня пообещала ему запись новой звезды, Саши Башлачева из Сибири. Настоящий русский рок, сказала она, немножко картавя.

Весь сентябрь они менялись кассетами, между делом обсуждая демонстрации в Эстонии, погромы в Нагорном Карабахе и недавно опубликованные книжки. Некоторые из них Аня, как и Андрей, читала еще до того, как перестройка сделала всеобщим достоянием тайные сокровища избранных. Наши секреты стали шрифтом по стенам, процитировала она БГ, и фраза, сказанная лет семь назад, лучше всего описала ту смесь разочарования и восторга, которую испытывали они оба.

В начале октября Андрей между делом сказал, что папа недавно купил корейский «GoldStar», можно как-нибудь зайти, посмотреть видео. В ответ Аня рассмеялась глубоким, гортанным смехом и сказала, что видик у ее родителей тоже есть, теперь можно обмениваться и фильмами. Видеофильмов Валера достать еще не успел, но Аня пообещала: если родители разрешат, она принесет Андрею что-нибудь посмотреть просто так, не на обмен.

Это был жест доверия: в 1988 году видеофильмы всё еще оставались редкостью, и владельцы видеомагнитофонов обычно менялись кассетами, а не давали смотреть. Андрей это знал и не слишком надеялся, что Аня чего-нибудь принесет, но в следующую субботу в лифте дедушкиного дома она протянула кассету, спрятанную в пустой пластиковый пакет из-под молока: размер подходил один в один, поэтому их часто использовали вместо футляров.

– Что это? – шепотом спросил Андрей.

– «Забриски-пойнт», – ответила Аня. – Такой американский фильм про хиппи, клевый. И Pink Floyd там играют.

Сам не зная почему, Андрей не стал рассказывать папе про фильм. Дождавшись вечера понедельника, когда Валера ушел на тренировку, он с замиранием сердца сунул кассету в видеомагнитофон.