охраны, преграждая дорогу мощным телом, вполне сравнимым с телами охранников. Поза ее выражала покорность, хотя чуть ли не искрящая энергия говорила о другом. Она дождалась, пока самцы уйдут, и повернулась к гарему. Жены поддерживали Эа, чтобы она могла дышать, пытались сдерживать ее отчаянные рывки. Деви подплыла ближе и поняла, что Эа все еще находится во власти своих видений. Деви громко хлопнула дыхалом. Жены смотрели на нее, нервно пощелкивая.

– Всем успокоиться! – приказала Деви. – Сарпа – привилегия Первого гарема. Если нам бросают вызов, мы его принимаем. Но нам надо подкрепиться.

При дневном свете узкая бухта выглядела более угрожающей, чем в любое другое время. Тени стали плотнее, взгляды враждебнее, и стражники вполне понятно возмущались незапланированным посещением, нарушавшим их сон. Правда, спать им не полагалось. Перед глазами Эа все еще мелькали черные пятна, и она продолжала дрожать от страха, но уже осознавала, где находится. Жены плыли рядом, изредка прикасаясь, чтобы подбодрить. Между высокими черными каменными стенами Эа показалось, что воздух шипит сегодня громче обычного, но видения прошлого все еще мешали ей говорить. Время от времени все поднимались на поверхность глотнуть этот странный воздух, но скоро Деви подала сигнал, и они нырнули.

Сегодня и заросли ламинарии выглядели иначе. Обычно их плети расступались, открывая проход, но сегодня льнули к телам, словно сопротивляясь. Шипение стало громче, а несколько плетей даже столкнулись с деревянным стуком. Сарпа не показывалась, хотя на памяти жен гарема она всегда выходила навстречу. Что-то было неправильно, и все нервничали.

Первый гарем поворачивался из стороны в сторону в поисках сарпы. Эа начала думать, что шорох плетей ламинарии скоро сведет ее с ума, но тут Деви рванулась вперед, прямо на сплетение стеблей, и порвала их на части. Растения зашипели от боли, а затем все ощутили дрожь воды, начинавшуюся на морском дне и заставлявшую трепетать листья водорослей. Солнце проникло сквозь воду и высветило далеко на дне пульсирующие красным корни. Не успели самки поудивляться этому странному зрелищу, как из листьев появилась серебристая рыбешка со знакомой полоской на боку. И не одна.

Вместо привычной порции в одну рыбку на одного дельфина из зарослей выплывали все новые и новые рыбки, и плыли они кое-как, кренясь и беспорядочно взмахивая плавниками, как будто уже умирали. Они толпились вокруг жен, тычась прямо в пасти. Эа встрепенулась и посмотрела на Деви. И все жены посмотрели на Деви, заметив, что та колеблется. Пульсация воды ослабела, затем и вовсе сошла на нет, водоросли дернулись. Эа увидела, как от корней поднимается красноватое свечение, собираясь узелками на концах плетей. Она хотела заговорить, но обнаружила, что не может. Дыхания не хватало, словно она нырнула уже очень давно. Серебристые рыбки беспорядочно толклись перед носом, их глаза помутнели, а движения стали резкими и бессмысленными.

В этот момент Деви стряхнула оцепенение, раскрыла пасть и приняла сарпу. Другие жены последовали ее примеру, и только Эа вынуждена была подняться подышать. Еще идя наверх, она отметила, что водоросли шипят и щелкают намного громче, чем обычно, и словно сами по себе. А потом растения закричали, набухшие узлы на концах потемнели и лопнули. В воду хлынул жгучий красный сок, и Эа плотно захлопнула дыхало. Она успела ощутить единый спазм многих сотен рыб – и тут же все прекратилось. Она вышла на поверхность, продышалась, нырнула и шарахнулась при виде умирающих растений, безвольно опускающих длинные плети. К ней подплыли жены, потрясенные и возмущенные. Вокруг плавала дохлая сарпа. Деви первой начала биться в конвульсиях, пытаясь вытошнить съеденную рыбку. «Назад», – успела сказать она. А потом рвота началась у всех – у всех, кроме Эа.

Первый гарем вернулся в свою бухточку в ужасном состоянии. Даже великая Деви чувствовала себя настолько отвратительно, что едва смогла злобно прощелкать новость: вся сарпа сдохла. По стойбищу мгновенно пошли гулять слухи. Это Первый гарем съел всю сарпу, это ведьма Лонги виновата – ведьма, ведьма! – щелчки нарастали лавиной. Все самки стаи пришли в ужас и рассвирепели: как же не гневаться, если вся сарпа исчезла!

Паника разбудила стаю, но их животы еще не переварили обильную трапезу, а сознание не полностью освободилось от сонной одури. Первый гарем пытался сдерживать общее недовольство, но их состояние – некоторых еще рвало – только подтверждало слухи. Волна разговоров ширилась, в глазах Первой жены мелькал ужас.

– Я здесь. – Эа беззвучно заговорила с Деви, как на охоте, заговорила так, как говорят матери с малышами, успокаивая их и не желая будить остальных. – Я здесь. Чит в безопасности. – В это время большой плавник Деви дернулся от приступа внутренней боли, и Эа всем телом прижалась к Первой жене. Одновременно она позвала на помощь самок гарема. Деви трясло – очевидно, сказывалось отравление сарпой. Те из самок, которым стало получше, сотворили из своих тел подобие колыбели и теперь держали Деви на поверхности, давая ей свободно дышать. От Первой жены по-прежнему зависела их общая безопасность.

Охрана перекрыла дорогу в рощу водорослей. Ядовитые черви выкапывались из ила и поедали последние живые корни ламинарий. Даже если Первый гарем неповинен в гибели рощи сарпы, многие сообразили, что вот он шанс покончить с их привилегированным положением. Вроде бы недовольство появлением Эа успело утихнуть, но тут вернулись старые опасения перед тщеславными и талантливыми Лонги с их сверхъестественными способностями. «Вот, все из-за того, что к стае прибилась эта иностранка! Она даже пыталась убить великую Деви!»

Эа слышала, как ее имя повторяют тут и там. Жены тоже слышали. Они прекрасно понимали, что разносят слухи злобные самки других гаремов. Немногочисленные правила приличия для них теперь были не указ, со всех сторон слышались крики протеста. Они только усилились, когда самцы попытались навести порядок в своих гаремах. Явился Сплит и обратился к Первому гарему:

– Владыка Ку разъярен! Его гарем опозорился. Он требует, чтобы вы дали ему полный отчет о том, что произошло. Всем дали. – Он повернулся к Читу. – А ты… – щелкнул он, как плюнул, но не закончив, повернулся и уплыл.

– Паршиво! – воскликнул Чит высоким тихим голосом прилипалы. Затем он выгнулся, чтобы разглядеть тварь, намертво прилипшую к его брюху. – Я не причиню стае вреда, – прогудел Чит. Любой, кто не понимал, что он просто транслирует слова прилипалы, решил бы, что его безумие усиливается. Но Эа знала это лучше всех. Чит напрягся и изогнулся, прохрипев своим голосом: – Нет, ты меня не заставишь… – Тут он вскрикнул и содрогнулся. Деви смотрела на сына,