– А это что за бумажка? – попытался я отвлечь её от темы.

– Счёт за свет.

– Что так много?

– Надо экономить электричество.

– Каким образом?

– Беречь тепло! Понимаешь?

– Да, да, выключать свет, «и любить друг друга», – добавил я вторую часть про себя и открыл входную дверь.

– Вот именно, – подтвердила мои мысли супруга.

– Неужели это так сложно?

* * *

Алиса подорвалась на гранате. Её красные пальцы то и дело вытаскивали рубиновые тельца из гнёзд спелого фрукта. Сладкий сок сочился из её пальцев, окрашивая руки в бордо.

– Ты страшный человек, ты знаешь, как я хотела, – протянула мне целую горсть красных семян граната Алиса.

– Как у тебя сегодня прошло? – собрал я губами урожай.

– Скучно. Прямо хоть объявление давай.

– Какое?

– Отдам в добрые руки стройные ноги, – откинулась она на спину и закрыла глаза. Губы её пылали одной фруктовой раной.

– Руки тоже ничего. Вам идёт этот гранатовый браслет.

– Вы слишком внимательны, – подняла вновь веки. – Вы появились, как всегда, вовремя. Меня это пугает, – лежала Алиса в постели, словно загипнотизированная удавом моего взгляда.

– А вы слишком догадливы. Теперь я хочу с вами не только переспать, но и переживать, – взял я её руку и начал слизывать с них сладкое гранатовое вино.

– Чего хочет женщина в пятницу, ты знаешь?

– Женщина – знаю, ты – нет, – кисло-сладкое щипало мой язык.

– А я что, по-твоему, не женщина?

– Нет, вы не женщина.

– А кто же я?

– Могу вам сказать, только обещайте не обижаться.

– Обещаю. Ну, и кто я?

– Моя будущая жена.

– Ну так вот, – побежала она пальцами по моим рёбрам, словно это были клавиши пианино. – Пятница – это такой день, когда очень хочется, чтобы симпатичный молодой человек вынес тебе мозг своим пристальным вниманием и заполнил пустоту комплиментами. Всю пятницу меня не покидала приятная толчея планов и давка мыслей, я радовалась, что скоро метро недели выпустит меня на конечной станции – выходные. Мне всё время кажется, что моё время неисчислимо, потому что оно состоит не из чисел, а из дней недели. Чёрт, масло масляное. Так вот, сегодня небо затянуло пятницей. Я чувствую, как я иссякла, мне срочно нужна калорийная любовная пища. Да, что я несу, чёрт побери, я хочу трахнуть тебя, вот, – высказалась Алиса и бросила голову вперёд, так, что её локоны обрушились потоком вниз и застыли на простыне.

– Вы замужем? – спросил я, вглядываясь в темноту её густых волос.

– Откуда вы знаете? – ответила мне копна.

– Ругаетесь профессионально.

– Это мой живот, он всё время начинает урчать, стоит тебе только прикоснуться.

– Голод адский.

– А я ищу рай. Это что, сегодня такая прелюдия?

– Нет, это уже второй акт.

– Чёрт, кажется я проспала первое отделение, – тревожно вскинула она руку к своему лбу.

– Нет, не проспали, он будет сразу же после второго. Так вы подскажите, как пройти в рай?

– А вы женаты? – взяла она мою правую руку.

– Да.

– Тогда налево, потом ещё раз налево.

– Налево, говорите. – Я взял её левую руку и начал целовать.

– Вы не правы, – отдёрнула она её резко и прижала к своей груди.

– Что такое?

– Доктор, недавно заметила, у меня на мужчин аллергия.

– И в чём она выражается?

– Появляются дети.

– Ты беременна?

– Почти.

– Что значит почти?

– Хочу замуж.

– Это я помню.

– Или не хочу, – глупо улыбнулась она, заставив так же глупо улыбнуться и меня. – Натворишь, а потом с ними уже никакого творчества. А правда, говорят, что для творца его произведения словно дети?

– Так и есть.

– А как же критики?

– Бьют родное дитя больно на твоих же глазах. И ты не можешь ничего сделать, пока оно не вырастет и не обретёт собственный авторитет, разве что уничтожить собственными руками.

– Как ты думаешь, у нас будут красивые дети?

– У нас будут лучшие дети в мире.

– Что для этого будет нужно?

– Иногда варить мне кофе.

– Сварю, но сначала разведись, – резко отвернулась она от меня, скорчив из своего силуэта обиду.

– Всё будет хорошо. – Я взял её волосы и начал гладить.

– Я не хочу, чтобы всё было хорошо, я хочу, чтобы нам было хорошо.

Иногда я брался укладывать её волосы сам. Это было всё равно, что расчёсывать её мысли, направляя их все ко мне, думая про себя: «А что женщина, кинь ей как собаке ребро, и будет любить», а вслух приговаривая:

– Если вас сегодня ещё не поцеловали, не отчаивайтесь. К чему вам случайные поцелуи, если в них нет ни вкуса, ни страсти. Если вас ещё не взяли замуж, не отчаивайтесь, главное, чтобы брали.

Иногда это не помогало. Её некогда послушные волосы вновь становились строптивыми и гнули свою линию.

* * *

– Чёрт, суббота, а проснулась в такую рань, что даже неудобно стало. – Она долго лежала с открытыми глазами, будто открыла их впервые. В голове крутилось непонятное чувство: «Утро никого не способно понять, гуляла ли ты всю ночь напролёт, готовилась ли к экзамену или тебя элементарно мучила бессонница, оно просто наступает, топчется на твоих веках, пытаясь их отворить, играет на нервах будильником, звонит по телефону. И наконец, вспомнив, что тщетно, потому что сегодня суббота, уходит, прекрасное нежное летнее, к тем, кто от него без ума».

– Чай пить будешь? – знал я, что суббота в семье – это день компромиссов: если вы вместе, то вечером неизбежно кино, если уже разошлись, то кино достанется ребёнку, однако самый захватывающий фильм ждёт тех, кто ещё не встретился.

– А с чем?

– Со мной.

– Ты любишь субботы?

– Суббота никогда не была моим любимым днём… Ночью да, днём я обычно спала.

Я попытался обнять Алису. Она увернулась.

– Хватит на меня дуться.

– Нет, не то что бы я какая-то фригидная дура, просто я могу согреть только одного.

– У вас кто-то есть?

– Нет, с чего вы взяли.

– Я подумал, что этот кто-то вас взял, а теперь не отдаёт.

– Никто меня не брал. И вообще, не будьте ко мне так серьёзны, не надо, вдруг передумаю, вы начнёте пить мою кровь, а она окажется отравлена, затягиваться поцелуями, а окажется, что они вас курят из любопытства. Рано или поздно я всё равно слезу с иглы вашего взгляда, пусть даже искреннего, и наконец исчезну, печально для вас, для меня – легкомысленно.