Двое спешили по лабиринту подъездных путей, помостов и вентиляционных шахт, пока не добрались до пересечения с воздухопроводом десятого уровня, который Сдерилизаторы только что миновали. На металлических решетках коченели трупы мышей – доказательство эффективности сдерилизаторского вооружения. Арпе Магнуссон указал на три подергивающихся пластиковых шланга. Микал Марголис кивнул. Он знал, что это такое: шланги, ведущие к изокомби Сдерилизаторов. Арпе Магнуссон пошел вдоль шлангов к воздухораспределителю. Жестами велев Микалу Марголису стоять на стреме, он отсоединил шланги от подачи воздуха и подключил их к канализационной трубе уровня десять. Бурая жижа побежала по шлангам, соревнуясь сама с собой в одолении молочно-газовых беговых дорожек. Лучи от налобных фонарей на миг застыли, истерически заметались туда-сюда. Наконец рухнули и сделались неподвижными. Через пять секунд двое четко расслышали три тихих, бурых, мокрых взрыва.

Микал Марголис пробыл в туннелях два года, когда пришел его день. Компьютер сообщил о смерти в Отделе Планирования и Развития Северо-Западного Четвертьшария, в секторе железа и стали. Какой-то младший помощник секретаря по вторичным полуфабрикатам бросился в гейзер Желтого залива, потому что принял неверное решение по проекту Аркадии. Но не успела Хризантемовая Бригада, которую держали специально для таких случаев, выудить из гейзера полусварившегося Акционера, как Микал Марголис присвоил его номер, его имя, его должность, его рабочий стол, его контору, его квартиру, его жизнь и его душу. Встречаться вот так прямо с Менеджером-Директором Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария было рискованно: вероятность, что тебя раскроют, составляла без малого сто процентов, – но Микал Марголис не был готов тратить много лет и целую экономику черного нала на тернистый путь через личных ассистентов, младших подменеджеров, временных экспертов по связям с общественностью, помощников начальников производств, кураторов отраслей, младших системных аналитиков, директоров по продажам, финансовых директоров (младших и старших), директоров по регионам, главных директоров, директоров по проектам, подменеджеров и личных менеджеров директоров по проектам. Тубус с бумагами содержал важную информацию.

Вот почему утром вторника приблизительно в 10:15, то есть лучшим утром для душевного спокойствия бизнесмена согласно «Психологии Менеджерской Практики» Лемюэля Шипрайта, в двух томах, изд-во «Ри и Ри», Микал Марголис разгладил бумажный галстук и постучался в дверь Менеджера-Директора Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария.

– Войдите, – сказал Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария.

Микал Марголис вошел, вежливо поклонился и сказал ясно, но не очень громко:

– Минералогический отчет по проекту Дороги Запустения.

Увлеченно работавший с компьютерным терминалом Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария являл посетителю одну спину.

– Ничего не помню об этом проекте Дороги Запустения, – сказал Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария. Микал Марголис вдруг ощутил, что во рту у него не язык, а гулькин хер. Голос был странно знакомым.

– Проект Дороги Запустения, сэр; проект извлечения рудного песка. Анализ осуществимости по заказу совета планирования.

Столь огромный блеф не мог не удаться благодаря одной лишь дерзости. Микол Марголис был уверен: Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария не знает каждого работника своего сектора в лицо и по имени. Он был равно уверен в том, что Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария слишком занят, чтобы помнить все свои решения.

– Напомните, что там еще?

Наживка заглочена.

– Было обнаружено, что красные пески в регионе вокруг изолированного поселения Дороги Запустения содержат феноменально высокий процент оксидов железа, то есть песок, по сути, почти чистая ржавчина. Цель проекта – изучить средства эксплуатирования этого ресурса посредством бактериологического воздействия на ржавый песок, чтобы его было легче перерабатывать. В этом отчете – вся информация, сэр.

– Очень любопытно, м-р Марголис.

На гибельный миг сердце Микала Марголиса будто гикнулось. Менеджер-Директор Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария повернулся к нему лицом. Сначала Микал Марголис не узнал изящного юношу – гладкого, властного, опасного, ничуть не пухлого и не ноющего, каким Микал Марголис его запомнил.

– Бог ты мой. Джонни Сталин.

– Акционер 703286543.

Микал Марголис стоял, ожидая полицейских Компании. Он ждал, и ждал, и ждал. Потом сказал:

– Ты, что ли, никого не вызовешь?

– Нет необходимости. Ваши бумаги…

– Что мои бумаги?

– Хочу их посмотреть. Если они стоили того, чтоб вы вышли из-за стены и устроили этот фарс – ох, я знаю о вас все, м-р Марголис, просто вот все, – значит, их стоит посмотреть.

– Но… – Но вы осужденный убийца и Внештатник… М-р Марголис, мой отец был придурок, останься я на Дороге Запустения, был бы нищим фермером, а не бизнесменом и промышленником. То, что вы могли сделать в прошлом с моей семьей, – всего лишь прошлое. А теперь покажите бумаги. Я правильно понимаю, ваши выводы подтверждены полновесным минералогическим, химическим, биологическим и технико-экономическим анализом?

Микал Марголис повозился с украденным портфелем, и стол Менеджера-Директора Проектов и Развития Северо-Западного Четвертьшария украсил ковер бумаг. Уголки документов Микал Марголис придавил маленькими пресс-папье в форме голых мальчиков, лежащих на спине с задранными ногами.

– Я подарю ей землю, – сказал Умберто Галлачелли, сиестируя на кровати; его голова лежала на кипе заношенных трусов. – Она достойна всей земли, никак не меньше.

– Я подарю ей море, – сказал Луи Галлачелли, повязывая перед зеркалом галстук-шнурок. С тех пор, как пожаловали паломники, бизнес оживился. – Она так похожа на море: безбрежная, строптивая, неугомонная, но и уступчивая. Море – для нее. – Он взглянул на Эда Галлачелли, замасленного и погрузившегося в чтение «Механика-Практика». – Эй, Эдуардо, а что ты подаришь нашей прекрасной жене на день рождения?

Не произносивший ни слова всуе Эд Галлачелли опустил журнал и едва заметно улыбнулся. Той ночью он укатил на Меридиан-Экспрессе, не сказав братьям, когда вернется. До двадцатого дня рождения Персеи Голодраниной оставалось семь дней. Эти семь дней прошли в суматохе. Луи Галлачелли прокурорствовал по шестнадцать часов в суде мелких тяжб Доминика Фронтеры: паломники привезли с собой мелкие преступления и мелких преступников, и хотя мэр на пару с затюканным юристом рассматривали по пятьдесят дел в сутки, арестный дом всегда был забит до отказа. Три благодушных констебля, прикомандированных к Доминику Фронтере от полицейского управления Меридиана, наплыв мелкой преступности едва сдерживали.

Умберто логично перешел от фермерства к недвижимости. Сдавать поля в аренду оказалось прибыльным делом, и он завел общий бизнес с Раэлем Мандельей: голый камень и песок превращались в пахотную землю и сдавались по чуть менее, чем грабительские, ставкам. Даже Персею Голодранину так завалило работой, что она набрала людей и думала, не снять ли домик на той стороне переулка с целью расшириться.