— Мертв, — коротко ответил Эрик.

— Я его застрелила, — добавила Тамара. — Единственное, о чем жалею, что не спросила его, что с Джейми.

— Мальчиком уже занимаются врачи. Я принес его в реанимацию.

Тамара смотрела на Роланда и не верила своим ушам. Это была единственная приятная новость за последние дни. Эрик крепче обнял ее за талию.

— Поезжай к нему, дорогая. В любом случае надо показать руку врачу.

— Я тебя не оставлю, пока не буду знать, что с тобой все хорошо. — Она подняла голову, посмотрела на небо и нахмурилась. — Надо спешить, иначе у вас обоих будут проблемы.

Роланд положил руку ей на плечо:

— Даю тебе слово, девочка, что к закату Эрик будет как новый. Мы окажемся дома быстрее, чем ты заведешь машину. Поезжай к мальчику.

Тамара с сомнением посмотрела на Эрика. Он нежно поцеловал ее. Губы были холодными и бледными, но поцелуй успокоил ее и придал уверенности.

— Хорошо, — кивнула Тамара и пошла к машине.

Взяв с заднего сиденья куртку, она надела ее, чтобы прикрыть окровавленное тело. Ничто не могло заставить ее войти в дом и переодеться. Эрик и Роланд проводили глазами выехавшую из ворот машину и поспешили покинуть злосчастный двор.

Через несколько часов, когда рана была зашита и на многочисленные вопросы полицейских были даны ответы, Тамара сидела в кресле перед камином в гостиной Эрика. Ей было спокойно и уютно, голова начала проясняться. Такой защищенной она ощущала себя только рядом с Эриком. Последний раз это чувство Тамара испытывала, когда ей было шесть лет. Лежа на кровати больничной палаты, она крепко держала за руку красивого незнакомца, который был, как оказалось, самым близким человеком.

Вскоре Тамара поняла, что окончательно согрелась, подошла к полке с аппаратурой и нашла знакомый диск. Зазвучала бессмертная музыка Моцарта. Тамара бродила по дому и зажигала все лампы. Струящаяся из колонок мелодия наполняла сердце радостью и светом. День близился к концу. Эмоции переполняли ее, не давая возможности сидеть и ждать. Тамара понежилась в теплой ароматной ванне, затем, подталкиваемая невидимой рукой, поднялась в спальню и достала из шкафа платье, подаренное Эриком. Она аккуратно надела его, расчесала волосы и спустилась вниз к камину, чувствуя необыкновенный прилив сил. Солнце висело над горизонтом, готовое вот-вот скрыться за ним до следующего утра.

В комнате под подвалом Эрик рассматривал окровавленные лохмотья, которые когда-то были безупречно белой рубашкой.

— Не нашлось времени переодеться перед сном, да?

Ирония Роланда взбесила Эрика еще больше.

— Вижу, тебя это веселит.

— Вовсе нет. Вчера вечером, после того как ты заснул, я кое-что подготовил. — Роланд указал на чистую одежду и котел горячей воды на огне.

Эрик смутился:

— Только настоящий друг способен предусмотреть все до мелочей.

— Я, безусловно, жду, что однажды ты отдашь все долги.

Эрик быстро смыл с себя кровь, оделся и побежал наверх. Он знал, что Тамара давно ждет его в гостиной. Тактичный Роланд остался в подвале.

Она сидела у огня в нарядном старинном платье. Услышав торопливые шаги, Тамара встала.

— Эрик, ты…

— Совершенно здоров, любовь моя. Я говорил тебе, что полностью восстанавливаюсь во сне. Надеюсь, ты не очень за меня волновалась?

— Я о многом волновалась, — ответила она и положила голову ему на плечо.

Эрик обнял ее и с наслаждением вдыхал неповторимый, пьянящий аромат волос и тела. Затем он взял ее руку и нежно коснулся пальцами шва.

— Зашили?

Тамара кивнула в ответ.

— А другие раны? Тебе очень больно?

— Со мной все хорошо. — Она ласково погладила Эрика по голове, с любовью глядя в глаза.

— Да уж, лучше не бывает, — улыбнулся он.

— С моей точки зрения, выглядит лучше чем хорошо, — раздался голос Роланда. — Любой мужчина потерял бы дар речи, увидев такую красоту.

Тамара улыбнулась и опустила глаза.

— Все мужчины в восемнадцатом веке были такие же мастера говорить комплименты?

— Я гораздо старше, дорогая, поэтому мои слова могут быть только правдой.

Эрик почувствовал укол ревности, который друг, несомненно, уловил.

— Вижу, вам надо о многом поговорить, да и я тороплюсь на важную встречу. С вашего позволения, покидаю вас.

— Знаем о твоей важной встрече, — улыбнулась Тамара, подошла к Роланду и взяла его под руку.

— Что происходит? — Эрик старался говорить весело и непринужденно. — У вас двоих секреты?

— Я ничего не знаю. — Роланд удивленно смотрел на Тамару, которая подталкивала его к дивану. — Эта девочка читает мои мысли?

— Нет. Днем я говорила с мамой Джейми.

Роланд опустил голову. Эрик так ничего и не понимал. Тамара усадила их на диван и села напротив.

— Вчера вечером Роланд нашел Джейми и спас ему жизнь. Кертис похитил его, потому что он один из тех, кого вы называете Избранными. Это объясняет нашу с ним связь. Пусть и не такую сильную. Я чуть с ума не сошла, когда поняла, что Курт собирался поступить с мальчиком, как и Дэниэл со мной, — убить мать и усыновить Джейми. Вы же знаете, как умерли мои родители. Не было никакого несчастного случая.

Эрик кивнул.

— Кети сказала, что ты пригласил ее в один из своих замков во Франции, — обратилась Тамара к Роланду. — Якобы тебе нужен человек, который будет постоянно следить за делами и хозяйством. А зарплата ее просто шокировала. Кети выполнила бы любое твое желание совершенно бесплатно, когда ты вернул ей сына живым и здоровым.

— Не совсем здоровым, к сожалению. Как он сейчас?

— Все будет хорошо.

Эрик недовольно нахмурился:

— Подождите, я так ничего и не понял. Если Джейми один из Избранных, где же был его покровитель?

Роланд многозначительно посмотрел на Эрика:

— Меня тоже это удивляло, пока мне не открылась правда. Тамара и есть покровитель мальчика.

— Что ты сказал?

Тамара и не подозревала, какие мысли возникли у обоих друзей и что это значит, быть покровителей Избранного.

— Спасибо, Роланд. — Она благодарно посмотрела на него. — Джейми очень много для меня значит. Ты же проследишь, чтобы они уехали как можно быстрее, пока кто-нибудь не догадался о связи Кертиса и Джейми и не начал копать.

— Даю тебе слово, девочка. Теперь я удаляюсь, пока мой друг не стал моим убийцей. — Роланд подмигнул Эрику. — Никогда не противься судьбе. Карты давно брошены. — Затем он вышел, не произнеся больше ни слова.