ни хорохорилась, но понятно, что оставаться тут в неизвестной точке мира я не собиралась. И в конце концов мне нужны все ответы. Ведь так?

— Хочешь сказать, что ничего из того, что случилось в последнее время, ты не планировал?

— Например что? — Роман не снижал скорость. — Того, что ты сама снимешь в клубе Рамзина и решишь потрахаться с ним от скуки? Или что так уж выйдет, что ты его та самая Единственная, и хватило одной вашей встречи, чтобы он был готов уже за тобой хоть в ад спуститься? Уж извини, кем бы ты меня не считала, я не чертов прорицатель! Если честно, я провел последние годы в молитвах о том, чтобы ты упилась до смерти или шею себе свернула где-нибудь, и тогда бы проблема и последствие моего малодушного согласия на просьбу Майрона была бы устранена сама собой.

— Ну спасибо тебе. Узнать, что кто-то спал и видел, как я сдохну, очень освежает!

— Ну а чего ты хочешь? — Роман отпер ржавый навесной замок и распахнул двери сарая, являя мне стоящий там старый пикап весьма непрезентабельного вида. — После того, как я выяснил, какую силу получаешь ты, потому что твоя мать отказалась от Восхождения, а Майрон взял с меня клятву не принуждать ее, я только и мог, что просить судьбу, чтобы ты оказалась в числе тех претенденток, которых так и не находят, и они благополучно помирают в раннем возрасте. К тому же при твоем образе жизни у меня были все основания надеяться, что после себя ты потомков не оставишь, а значит проблема самоустранилась бы, и никто так и не узнал бы ни о чем.

Роман открыл скрипучую дверцу и сделал мне приглашающий жест. Я критически осмотрела этот автохлам.

— Ты уверен, что этот отстой вообще заведется?

— Что, не похоже на блестящие спортивные машинки твоих бывших дружков? Ну уж извини! Передвигаться на этом можно гораздо незаметнее. К тому же не верь всегда тому, что видишь снаружи.

Я, пожав плечами, уселась на старое, но тем не менее удобное сидение. Машина, как ни странно, завелась с полпинка, и звук движка прозрачно намекнул, что под капотом совсем не то, что должно быть в оригинале.

— Итак, выходит, ты прикрыл моих родителей от Ордена и жил себе, ожидая, пока я угроблю себя своим образом жизни или просто помру, как и бывает с Дарующими без Восхождения, и это все? — продолжила я расспросы.

— По началу так и было. Но если быть честным, то годы, проведенные в архивах, не прошли даром для меня. Я осознал, что вовсе не встреча твоих родителей была ошибкой. Ошибочно нынешнее отношение Ордена к Дарующим, — Роман хмуро смотрел на дорогу перед собой. — В летописях, относящихся к самым древним письменным источникам, упоминается то, что так и должно быть и было раньше. Только тандем и союз Единственная и её дракон плюс проводник — верный. Это естественно и было дано изначально. Только от него родятся новые драконы и настоящие, наделенный полной силой Светочи. А то, что мы имеем сейчас… Это просто вырождение. А происходит это от того, что в течении веков, особенно в период раннего Средневековья была принижена роль и значение женщины и ее право сделать собственный верный выбор. Претендентки всегда отличаются и внешне, и психологически от простых смертных. А во времена Инквизиции ты помнишь, как поступали с любой женщиной, выделяющейся из толпы? Вот тогда все и пошло наперекосяк.

Роману явно хотелось поговорить на эту тему, так как она, похоже, была для него очень важна. Но у меня не было сейчас желания выяснять, когда и кто чего-то там накосячил в их загребенном Ордене.

— По-моему это ерунда какая-то! — перебила я. — Насколько я понимаю, драконы эти живут чуть ли не с начала времен. Если умирает проводник, то со временем дракон выбирает другого. Так? — Роман молча кивнул. — Да и Дарующие, конечно, долго живущие, но не бессмертные. Вот и как тогда при таком раскладе может быть, что у дракона одна эта самая Единственная? Что он должен делать, когда она умирает?

— Скажи, Яна, ты веришь в реинкарнацию? — насупился мужчина, бросив на меня короткий колкий взгляд.

— Ага. А еще в йети, чупакабру и единорогов, — не смогла я сдержать презрительного фырканья. — Хотя, пообщавшись с вами, во все поверишь. К чему вопрос?

— А к тому, что, во-первых, дракон не выбирает абы какого проводника. Он всегда ждет своего человека. Я верю в то, что дракон каждый раз просто ждет нового рождения своего первого проводника. Это такой же союз между душами навеки, как и вечная связь с Единственной. Она тоже может рождаться и умирать хоть сотни раз, может прожить десятки смертных жизней, не встретив в них своего Проводника, но всегда, стоит им пересечься, их души узнают друг друга и потянуться к возлюбленному.

— Надо же как, млин, романтично! — мне хотелось насмешливо ухмыльнуться, но почему-то не выходило из-за острой колющей боли… ну, не знаю, в сердце что ли. — А так по тебе и не скажешь, что ты поклонник сахарных историй про вечную любовь и розовых пони, — сухо рассмеялась я.

— Это не имеет никакого отношения к сладким соплям. И история молниеносного влечения между твоим отцом и матерью и ваша собственная с Рамзиным — этому подтверждение! — нажал голосом Роман.

— Ой, вот только не надо наши с Рамзиным потрахушки возводить в ранг великой любви! Это был секс! Ничего больше. И не было у меня к нему никакого дикого влечения. НЕ БЫЛО! — чего я так ору-то?

Произнесенные слова уверенно сдавили грудь, как тисками, и стекли тошнотворной горечью в желудок, сжав и его в тугой узел. С чего бы это? Я не скучаю по Рамзину, меня не тянет к нему ни капли. Я вообще хочу убить его при первой же возможности. А то, что моё тело реагирует на него бешеным возбуждением, то… ну, так бывает. Наверное. И нет тут никакой мистики, а все дело только в том, что этот подонок хорош в постели, как никто. Вот поэтому-то, когда я его вижу, мне и хочется до зубовного скрежета поиметь мерзавца. А потом убить.

— Пожалуй, я бы даже поверил, если бы ты сама себе верила! — хмыкнул Роман, выводя меня из себя еще больше.

Но я не собиралась вступать с ним в спор по поводу своих якобы чувств к Рамзину. Нет никаких чувств, значит не о чем и спорить.

— Ну, если все так, как ты