оказал, а когда плечи сжали цепкие руки двух всадников, молча и покорно отправился между ними в лагерь. Вскоре патруль снова выехал на тропу, однако больше не встретил ни одного странника. Судя по всему, человек путешествовал в одиночестве. Немного ниже на пути обнаружили мертвым великолепного рысистого верблюда. Таким образом, тайна появления незнакомца получила объяснение. Но зачем, откуда и куда он держал путь? На все эти вопросы доблестному британскому офицеру еще предстояло получить ответы.

Отсутствие вооруженных дервишей глубоко разочаровало Хилари Джойса. Небольшая успешная битва с враждебно настроенными туземцами стала бы прекрасным началом военной карьеры в египетской армии. Но даже сейчас ему выпал великолепный шанс произвести благоприятное впечатление на высшее начальство. Бимбаши Джойс был рад возможности продемонстрировать служебное усердие как проницательному начальнику разведки, так и тому суровому генералу, который, по слухам, не забывал успехов и не прощал промахов. Одежда и манеры арестованного свидетельствовали о его высоком положении. Люди простого звания не ездят на чистокровных рысистых верблюдах. Хилари Джойс сполоснул лицо холодной водой, выпил чашку крепкого кофе, заменил полотняный шлем на представительную парадную феску и устроил в тени акации судебное разбирательство. Жаль, что родные не видели его при исполнении служебных обязанностей, с двумя темнокожими ординарцами за спиной и офицером-египтянином в роли переводчика. Бимбаши сел за походный стол, а подчиненные под усиленной охраной привели арестованного. Да, тот выглядел настоящим красавцем: высокий, статный, с дерзкими серыми глазами и длинной черной бородой.

— Вот как! — воскликнул Джойс. — Мошенник осмеливается гримасничать!

Лицо задержанного действительно странно передернулось, но так быстро, что движение могло оказаться всего лишь нервным тиком. Уже в следующий миг туземец стал воплощением восточной сдержанности.

— Спросите его, кто он такой и чего хочет.

Офицер-египтянин исполнил приказ, однако арестант не ответил, а по лицу снова промелькнул странный спазм.

— Подумать только! — возмущенно воскликнул Хилари Джойс. — Что за дерзкий негодяй! Еще осмеливается мне подмигивать! Кто ты такой, подлец? Немедленно говори! Слышишь?

Однако высокий араб оказался так же глух к английскому языку, как и к арабскому. Офицер-египтянин не оставлял попыток добиться хотя бы слова, однако узник смотрел на Джойса непроницаемым взглядом, время от времени едва заметно вздрагивая, но не произнося ни слова. Бимбаши озадаченно почесал затылок.

— Послушай, Магомед Али, необходимо добиться от парня вразумительного ответа. Говоришь, никаких документов у него нет?

— Так точно, сэр. Никаких документов мы не обнаружили.

— И никаких догадок?

— Только то, что явился он издалека. Рысистые верблюды просто так не умирают. Должно быть, путь оказался очень долгим — возможно, из самой Донголы или еще дальше.

— Мы должны заставить его говорить.

— Возможно, он глухонемой.

— Не может быть. В жизни не видел такого красивого человека. Все при нем.

— Вы можете отправить его в Асуан.

— Что? И уступить кому-то почести? Нет уж, спасибо. Это моя добыча. Но как же все-таки помочь ему раскрыть рот?

Темные глаза египтянина скользнули по лагерю и остановились на поварском очаге.

— Может быть, — неуверенно начал он, — если бимбаши сочтет возможным… — Он взглянул сначала на арестанта, а потом на горящие поленья.

— Нет-нет, не годится. Видит Бог, это уж слишком.

— Нам и надо-то всего немножко…

— Нет-нет. Не исключено, что здесь такой способ подействует, но если слух дойдет до Флит-стрит, то последствия окажутся ужасными. И все же, — добавил Хилари шепотом, — можно слегка его испугать. Вреда не будет.

— Никакого вреда, сэр.

— Скажи ординарцам, чтобы раскрыли на нем галабею. И пусть докрасна раскалят подкову.

Задержанный наблюдал за приготовлениями с выражением не столько испуганным, сколько заинтересованным. Когда же темнокожий сержант подошел, держа на двух штыках пылающую жаром подкову, даже не поморщился.

— Ну что, теперь будешь говорить? — яростно выкрикнул бимбаши, однако узник лишь мягко улыбнулся и погладил черную бороду.

— Уберите эту чертову штуку! — подпрыгнув от негодования, приказал Хилари Джойс. — Пугать все равно бесполезно. Негодяй знает, что мы этого не сделаем. Но я его непременно высеку. Скажи, что если к утру не научится отвечать на вопросы, то спущу со спины всю шкуру. Это так же верно, как то, что меня зовут Джойс. Все перевел?

— Да, сэр.

— Что же, красавец, теперь можешь отправляться спать. Желаю приятных сновидений!

На этом бимбаши закрыл заседание суда, а стражник сопроводил по-прежнему невозмутимого узника туда, где того ждал ужин — плошка риса и кружка воды. Хилари Джойс обладал добрым сердцем, а потому ночью сон его не раз прерывался болезненными мыслями о предстоящем на следующий день наказании. Он надеялся, что один лишь вид курбаша и плетей сломит упрямство арестанта. К тому же что, если тот и впрямь окажется глухонемым? Нехорошо получится. Вероятность подобного казуса настолько потрясла бимбаши, что к рассвету он твердо решил отправить странного человека в Асуан, не причинив телесных повреждений. Но какое неудачное завершение происшествия! В глубоком раздумье Хилари Джойс лежал на походной кровати, когда проблема внезапно разрешилась сама собой. В палатку ворвался взволнованный Магомед Али.

— Сэр! — закричал он. — Узник исчез!

— Исчез?

— Да, сэр. И ваш лучший верховой верблюд тоже. Туземец каким-то образом разрезал палатку, отвязал верблюда и на рассвете незаметно уехал.

Бимбаши действовал энергично. Кавалеристы помчались в разные стороны, в поисках следов беглеца разведчики бросились осматривать мягкий песок вади — пересохшего речного русла. Однако ни те ни другие ничего не обнаружили. Человек словно растворился в воздухе. С тяжелым сердцем Хилари Джойс составил официальный рапорт и отправил в Асуан, а спустя пять дней поступил лаконичный приказ генерала явиться в штаб лично. От не жалевшего ни себя, ни других несгибаемого военачальника следовало ожидать худшего из всего самого плохого. И дурные предчувствия в полной мере оправдались. Усталый и покрытый пылью с головы до ног, после нескольких дней изнурительной дороги бимбаши Джойс прибыл в ставку генерала и застал военачальника и начальника разведки за столом, погруженными в планы и схемы. Последовало чрезвычайно холодное приветствие.

— Насколько могу понять, капитан Джойс, вы упустили чрезвычайно важного арестанта.

— Сознаю свою вину, сэр.

— Несомненно. Но извинения не помогут. До побега вы что-нибудь о нем узнали?

— Нет, сэр.

— Почему?

— Не смог добиться ответа, сэр.

— А пытались?

— Да, сэр. Сделал все возможное.

— Что именно?

— Угрожал применением физической силы.

— И что он сказал?

— Ничего, сэр.

— Как он выглядел?

— Высокий мужчина, сэр. И, судя по всему, с отчаянным характером.

— Особые приметы, по которым можно его опознать?

— Длинная черная борода, сэр. Серые глаза. И странное нервное подергивание лица.

— Итак, капитан Джойс, — произнес генерал своим сухим, жестким голосом, — не могу поздравить вас с первым подвигом в