— Зайка моя, а какого хр… то есть фига ты вообще вышла из кафе?! Ежу ж понятно, что мог поджидать!

— Я боялась, что он тебе что-нибудь сделает! — выдает она железный аргумент.

— Защитница, ядрен багет… В общем так, у нас новые правила, Лизонька! Внимай и следуй! Из кафе ты больше одна по вечерам не выходишь никогда и ни за что. Я, конечно же, буду тебя встречать. И обо всех, я подчеркиваю, обо всех подозрительных событиях докладываешь прежде всего мне, а сама ничего не делаешь. Теперь купаться, есть и спать…

Она хочет уже забраться в ванную, но потом всё же оборачивается, тихонько спрашивает:

— А ты?

— А что я?

— Покажешь мне синяки?

— Еще чего, там ерунда, Лизок! Всё, давай купайся!

Выхожу из ванной, плотно прикрыв за собой дверь.

«Хорошо хоть этот утырок ничего ей не сломал…»

Иду на кухню, делаю себе самый крепкий в мире кофе. Зачем — не знаю. Несмотря на то, что сейчас ночь, бодрости во мне минимум двухдневный запас. Адреналин в крови так и гуляет.

Мерю кухню шагами и продолжаю прокручивать случившееся в голове.

Лизка, конечно, тоже семи пядей во лбу человек. Наивняха каких поискать. Если бы дождалась меня в кафе, может, вообще ничего бы не случилось. Хотя, положа руку на сердце, я понимаю, почему она кинулась домой, когда я не ответил на ее звонки. Сильно за меня волновалась… а я дрых!

Девчонки разное из-за меня вытворяли в прошлом. Порочили соперниц, заявлялись ко мне домой в одних шубах и неглиже, спаивали, сами лезли в трусы, но чтобы пожертвовать своей безопасностью ради моей защиты… Такого не бывало точно!

Лиза маленькая, слабенькая, но есть в ней стержень, этого не отнять. Она, можно сказать, настоящий кремень. Вон как здорово держится, всю дорогу практически не рыдала, Матвей даже удивился. И сейчас ведет себя почти спокойно.

— А я — беспомощное чмо! — заявляю Фильке, который внимательно за мной наблюдает.

Кто я без своего отца? Никто! И звать меня никак... Я себя сегодня чувствовал самым беспомощным человеком в мире. Мою девушку били, а я ни хрена сделать не мог. Что называется — почувствуй себя опущенным ниже плинтуса. После сегодняшнего я не то что ниже плинтуса, я вообще даже до этого плинтуса допрыгнуть не могу.

Отмечаю, что вода в ванной перестала течь. Жду Лизу, а ее всё нет. Тут вдруг слышу звон разбитого стекла. Бегу к ванной, стучу в дверь, а она оказывается не заперта. Залетаю внутрь и обнаруживаю Кареглазку сидящей на полу среди осколков.

— Лиза, что случилось?

— Зеркало запотело, я хотела его протереть, а оно упало… — сдавленным голосом объясняет она, при этом так грустно на меня смотрит, что мне делается плохо, и вдруг спрашивает: — У нас есть ножницы?

— Горе ты мое луковое, зачем тебе ножницы?

— Хочу обрезать волосы… —  признается она и вдруг начинает всхлипывать. Тихонько так, жалобно, очень по-девичьи…

В этот самый момент понимаю — никакой она не кремень, поди-ка держалась из последних сил. Пока я баюкал свое самолюбие, моя девочка корчилась от боли, а я ее толком даже не поддержал, ибо нет во мне гена «жилетка».

Подхватываю Лизу с пола и уношу подальше от осколков. Устраиваюсь с ней в гостиной, на диване, цепляю на ходу валяющуюся на кресле белую рубашку, закутываю Лизу в нее. Конечно, не банный халат, зато под рукой. Устраиваю мою девочку у себя на коленях, глажу по голове как ребенка.

— Зайка, успокойся, всё будет хорошо…

— Он такой жестокий… Такой невероятно жестокий!.. — делится она сквозь всхлипы.

— Ты больше его никогда не увидишь! Он тебя не тронет! Я обещаю, ты мне веришь?

Она кивает и снова всхлипывает, а мне больно от каждой ее новой слезинки.

«Я с этой гнидой разберусь!» — рычу про себя.

Не вечно же я буду таким слабым, как сейчас. Добьюсь высот в работе, состояние свое сколочу, чтобы ни от кого не зависеть. А Ливанову его выходку я не забуду… Ой, не забуду! Встретимся на узкой аллейке… Каждый Лизин всхлип, каждый синяк ему припомню стократно.

На следующее утро:

Пятница, 18 января 2019 года

7:05

Влад

Чувствую, как нежное Лизино тело исчезает из моих рук. Ловлю ими только одеяло и… воздух! Быстро продираю глаза:

— Ты куда собралась?

— Уже семь часов, тебе же на пары надо, приготовлю завтрак… — лепечет она, натягивая халат.

— Завтрак?

Прислушиваюсь к собственному организму, решая, хочу ли есть. Желудок тут же сообщает, что совсем не против как следует подкрепиться — и лучше в двойном размере.

— Завтрак — дело хорошее! — киваю ей.

Наблюдаю, как она выскальзывает из спальни и примерно на полчаса снова проваливаюсь в блаженный сон. Вчера мы с Лизой легли в кровать ужасно поздно. Долго сидели в гостиной, потом пили чай с печеньем, я развлекал ее забавными историями из прошлого, потом вообще смотрели комедийный сериал. Хорошо если в два улеглись, а то и позже, так что просыпаюсь тяжко, а встаю вообще только потому, что из кухни ну просто обалденно пахнет.

«Стопроцентно яичница с беконом! А еще оладьи…»

До чего дошел — уже на нюх всё различаю. В моей квартире никогда так вкусно не пахло, но с появлением Лизы всё изменилось. Недаром Филька прибавил в весе.

Иду на запахи практически как зомби. В очередной раз поражаюсь — ну почему Лизка такая бодрая с утра. Ох уж эти жаворонки…

Вмещаю в себя сразу пять яиц, штук десять оладий, две кружки кофе и только после этого просыпаюсь окончательно.

 Оглядываюсь на часы.

— Ух! Опаздываю в универ!

— Иди, собирайся, я тебе рубашку погладила… — сообщает Лиза.

— А ты что будешь делать?

Кареглазка обводит кухню руками и заявляет как само собой разумеющееся:

— Приберусь, что-нибудь приготовлю, а потом на работу…

— В пень твою работу!

Лизины ресницы так и прыгают вверх-вниз, вверх-вниз.

— Пока не сойдут все синяки, никакой работы, один отдых! — поясняю ей хмуро.

— Меня же уволят…

— Позвони в отдел кадров, скажи, что заболела. Справку сделаем, если понадобится. Работать она собралась, работница… Ты свое личико видела?

Лиза бросается в прихожую к зеркалу, иду за ней.

— Ничего ужасного на первый взгляд… — она рассматривает свое отражение.

— Припухлость и правда прошла, — отмечаю, — но синяк-то за ночь о подушку не стерся!