Я беру его ладонь и подношу ко рту. Как только кровь выступает, я уже не стесняюсь ее лакать.

– Ну, я всегда хочу тебя. Теперь гораздо больше.

Слизав скопившуюся на его ладони кровь, я подношу ребро его ладони ко рту и посасываю. Я закрываю глаза. Он прекрасен на вкус и успокаивает сухую боль в горле.

Происходящее начинает казаться менее сумасшедшим и более интимным. Запретным. Как будто он дает мне эту очень личную вещь из своего тела, которой он, как правило, не стал бы делиться.

Джуничи тяжело вздыхает у меня над головой, тепло его дыхания мягко треплет мои волосы.

– Ты блестящий доктор с искренними побуждениями и идеями, ты чертовски забавный, великолепный, ты умеешь готовить, а теперь танцуешь со мной бачату… Откуда ты взялся? Что мне с тобой делать?

Я чувствую, как дырочки на его коже затягиваются. Печально. Я быстро облизываю место укуса, чтобы убедиться, что оно полностью исчезло. Рассматриваю его ладонь и говорю:

– На самом деле, я могу придумать массу вещей, которые ты можешь сделать со мной. – После перечесления им всех моих характеристик, я выгляжу впечатляюще, не так ли?

Я игриво поднимаю взгляд и моргаю, но у него серьезное выражение лица, что заставляет меня нахмуриться.

– В чем дело?

– Ты заставляешь меня нервничать, Джэ.

– Почему? Ты все время это говоришь. Что именно я делаю…

– Ты же знаешь, что я не делаю этого с ранговыми вампирами. Я уже говорил тебе об этом.

Говорил, несколько раз, очень разочарованно и обычно в связке со своим чистокровным источником.

– Я еще не настоящий вампир, Джун. Видишь, никаких клыков. – Я неуклюже открываю рот, чтобы попытаться развеять внезапно мрачное настроение. Это не срабатывает.

– Но ты им станешь, – говорит он. – Со дня на день. А я тебя кормлю. Я уже питался от тебя, и, если мы займемся любовью, а ты ранговый вампир, мы можем соединиться. Ты понимаешь, насколько это серьезно?

Я качаю головой.

– Не совсем. Это все, что нужно для связи? Вокруг вампирских уз так много тайн. Люди не знают точно, что для этого требуется.

Он берет меня за руку и ведет к своему дивану цвета подсолнуха. Мы оба садимся.

– Краткий ответ – да, – говорит Джуничи. – Взаимное кормление и секс – основные компоненты для создания вампирской связи. Но есть и другие, более сложные факторы, которые определяют, как быстро это произойдет, или качество связи – насколько сильной она будет.

– Такие как? – спрашиваю я. – Что это за факторы?

– Самое важное, что мы недавно узнали, – это совместимость. В семье Харуки есть руководство по исследованию вампирских связей под названием «Жажда и желание». В нем освещаются все факторы, связанные с вампирской близостью и связью.

Господи. Целая исследовательская работа о вампирских связях. Интересно, даст ли он мне почитать, когда я начну навещать его в ближайшее воскресенье…

– Если пара ранговых вампиров обладает высокой совместимостью, они сближаются быстрее, – продолжает Джуничи. – Харука говорит, что, по его сведениям, самые качественные связи формируются в течение одной-трех попыток. Но это редкость. Обычно вампирам требуется от пяти до десяти попыток, прежде чем образуется связь, но в этом случае узы слабые, вынужденные. Это низкокачественные связи.

Несколько мгновений я сижу в тишине, позволяя обилию информации крутиться в моем мозгу.

– Хорошо… как пара узнает, насколько они совместимы?

Джуничи тяжело вздыхает и откидывается на спинку дивана.

– Поговори об этом с Харукой, когда навестишь его. Он говорит, что это то, что ты чувствуешь – некое притяжение. Он считает, что доверие – это главный фактор.

Я киваю. Обязательно спрошу у него, но сейчас мне нужны примеры.

– Итак, сколько времени понадобилось Харуке и Нино, чтобы сблизиться?

– С первой попытки.

– И это редкость?

– Безумная.

– Значит, в каком-то смысле они идеально совместимы? – спрашиваю я.

– Да. «Выбор партнера не является абсолютным». Это то, что мы всегда говорили в нашей культуре – что не существует единственного вампира, который «идеален» для нас. Но эта новая информация говорит нам о том, что есть вампиры, которые невероятно подходят друг другу, что связь между нами возникает мгновенно и легко.

– С первой попытки… – бормочу я, обдумывая. Я думаю о Харуке и Нино и о том, насколько они уравновешены. Какие они мягкие и внимательные друг к другу. Как нежное тепло между ними похоже на сияние солнца. Это трогает меня и заставляет улыбаться, просто находясь в их присутствии.

Я вспоминаю, что сказал мне Харука, когда мы впервые вместе пили чай: все между ним и Нино было естественным. Они общались и открыто принимали притяжение, которое чувствовали в своих инстинктах. Магнетизм. Уверен, что это огромная часть для соединения. Они не боролись с этим. Они не позволили своему прошлому, подавленности и предположениям встать на пути и полностью доверились друг другу.

Я смотрю на Джуна, решив вернуться к основам:

– Что значит соединиться, Джун?

– Это значит, что ты обязан, – говорит он. – Ты навсегда прикован к единственному вампиру. Разрыв цепи чреват тяжелыми последствиями. Ты можешь питаться и иметь близость только с этим конкретным вампиром до конца своей жизни, и ваша родословная будет общей. Глубоко переплетенной и зависимой.

Тот факт, что его определение пронизано пессимизмом, не проходит мимо меня. Это не было беспристрастным объяснением. Я хочу задать Харуке тот же вопрос в воскресенье. Может, и Соре тоже в следующий раз, когда я буду на работе. Просто чтобы получить как можно больше мнений, прежде чем я выработаю свою собственную точку зрения.

Однако уже сейчас, если взять то, что он сказал, и убрать предвзятость, это звучит довольно мило. Питаться от вампира, с которым у вас идеальная совместимость, и заниматься любовью с ним вечно? Да, пожалуйста. Конечно.

Чего бы я только не отдал, чтобы иметь это. Никогда больше не ходить на первое свидание, не проходить неловкую кривую изучения нового сексуального партнера (только для того, чтобы в конце кривой обнаружить, что вы не совместимы, и секс просто ужасен). Хочется, чтобы всегда было с кем разделить моменты, смех и переживания, никогда больше не быть отвергнутым, не страдать паранойей, что тебя снова бросят или оставят одного.

Для меня это звучит великолепно. Для Джуничи, однако, не очень.

– Ты говоришь о связи как о своего рода тюрьме, – говорю я.

– В доме, где я вырос, так и было. Мне потребовалось семьдесят пять лет, чтобы освободиться от нее. И даже сейчас на мою биологию все еще влияет выбор моего отца, несмотря на то что он мертв уже более пятидесяти лет. В каком-то смысле я все еще скован.

Я киваю и быстро подсчитываю. Возраст Джуничи между ста двадцатью пятью и ста тридцатью годами. Трудно понять, каково это – жить так долго.

Я не говорю этого вслух, но это и есть травмирующее прошлое Джуничи. Среда, в которой он вырос, была разрушительной для его взглядов