— Все держу на уме, — пробормотал Марик. — Когда Айра придет, не знаю, но придет. Но мне тут рассиживаться некогда. Говоришь, человек от Айры пришел? Я к нему.

— Пришел, пришел, человек, — закивал трактирщик. — Только мутный какой-то. Как ни приглядывался к нему, приглядеться не смог! У меня тут редко мутные бывают, этот как раз такой. Ты бы забрал его отсюда, Марик, не по себе мне, когда мутные в заведение заходят.

— Где он? — выпрямился баль.

— Там, — махнул рукой Яриг. — По коридору последняя дверь. Из той комнатушки и выход отдельный есть. Я сейчас отправлю парнишку своего, что у вас лошадей принял, прямо туда. Да, со всеми тремя лошадками. Ты присмотрись к посыльному-то, Марик, а я чуть позже и перекусить что-нибудь вам заброшу.

В комнатушке сидел Рин. Он и вправду был мутным, а когда обернулся на скрип двери и вскочил, Марик с облегчением выдохнул:

— Тир!

— Он самый, — подтвердил Насьта. — Кто личину-то ладил?

— Рич, — прошептал парень. — Думаю, что смогли бы и Айра, и Рин, да и Орлик не простой воин, но Рич сладила быстрее, чем остальные успели договориться.

— Рин, значит, теперь Тиром представляется? — вздохнул Марик, обняв пасынка. — Как выпутываться-то будет?

— Выпутается, — Тир опустился на место. — Айра сказала, выпутается. Что с Илькой?

— Пока не знаю, — напряг скулы Марик.

— Надо идти! — Тир вскочил с места, ухватился за рукоять нового меча, вытащил его на ладонь из ножен, вогнал обратно.

— Сейчас пойдем, — кивнул баль. — Только сообразим куда. И перекусить надо, а то, боюсь, дальше жарче станет. И рот открыть некогда будет!

— И меч-то прибрал бы пока, — причмокнул губами Насьта, начиная рыться в суме. — Больно приметная штучка. Старый-то куда дел?

— Рин взял, — ответил Тир. — На его меч чары не ложатся. Да и нельзя его из ножен вынимать, сказал.

— Понятно, — кивнул Насьта. — Вот держи. Подарок от кузнеца. Кожаный чехольчик на ножны, да колпачок на рукоять со шнуром. Не смотри, что потертый, специально из такой кожи пошит. Нечего глаза горожанам блеском мозолить.

— Отец, — Тир хрустнул пальцами, — Марик. Люди на улице… все твердят, что я убил конга!

— А ты не слушай, — перекатил желваки на скулах баль. — Точнее, так: слушай, но не заслушивайся.

— Чего он хочет? — не сводил с него взгляда Тир. — Чего хочет… Лек?

— Тебя, — твердо сказал Марик. — Но не как сына, а власти, которую, думаю, надеется вернуть через тебя. Помнишь свои отметины на плечах? Помнишь, как ты крутился у зеркала с начищенным медным блюдом? Для хеннов твои завитки много значат.

— Орлик сказал… — Тир опустился на скамью, оперся на руки, спрятал лицо в ладонях. — Орлик сказал, что это обычная ворожба. Отметины поставлены не богами, а колдунами. Он сказал, что их можно убрать.

— Сейчас и займемся, — нахмурился Марик.

— Нет! — вскочил на ноги Тир. — Надо спасти Ильку!

— К пожарищу надо идти теперь, — предложил Насьта. — А потом к башне, где, как я понял, умелица Лека Орлика подстрелила. Вестей нужно от Лека ждать, не посыльного же он подошлет!

— Войду? — Дверь скрипнула, и в комнатушке показалась голова трактирщика. — Я это… — молодой Яриг бросил на пол тугой узел, поставил на стол суму, зашелестел вытертым куском пергамента. — Харчи сразу в подсумок сложил, думаю, что потчеваться тут вы не будете, время не то. Да и мои посетители уж разбежались. Закрываюсь я пока… Или совсем, как боги решат. Тут Айра золотом рассыпалась, с уважаемыми людьми говорила, а помочь они ей не смогли. Не нашли тех, о ком речь шла. Так вот, чтоб зряшную плату не брать, списочек тут составили. Держи, Марик. Они же весь город перевернули. Искали и этого хеннского правителя, и коротышку Камрета какого-то, так вот тут указаны те дома, в которые им попасть не получилось. Ты прикинь, Марик, может быть, пригодится.

— Спасибо, — кивнул баль, — А не многовато ли нам еды ты навертел?

— Так испортится же, — пожал плечами трактирщик, — Мне даже с прислугой всего наготовленного не съесть. А это не еда, — он пнул ногой узел. — Тут барахло всякое, от отца еще осталось. Ну случаи ведь разные бывают? Он же меня как на улице подобрал, так и учил все время — говорил, что у хорошего норного зверя не только десять отнорков имеется, но и шкурка, чтобы в упор не разглядели. Тут плащи, да подшлемники закрытые. Настоящие, с клеймением конга, за большие деньги когда-то у стражи купленные! А бляхи у вас и так есть. Парню-то, да и вам лица по-любому прятать надо, а теперь, если уж корча…

— Спасибо, Яриг, — сказал Марик. — Ответь вот еще что. Ты сказал, что мутные у вас редко бывают, но ведь бывают?

— Бывают, — кивнул трактирщик. — Ну тут все по-разному. Вот лет восемь назад мне один постоялец представился мутным, а потом оказалось, что голова у меня с похмелья разламывалась. Постоялец-то чистым как стеклышко вышел! А вот с неделю назад был мутный старик. Такой мутный, что я так и не смог его разглядеть. Высокий, повыше тебя, Марик, и древний — как только дух наружу не выскользнет. А больше не разглядел — мутный. Помню, что выспрашивал он насчет недорогого жилья, да не через просительную конга, а так, понеприметнее. Но он никак не подходил к тем, кого Айра искала! Да и расплатился, и домик прикупил, я сейчас спрошу у парня своего, где домик-то. Он его вместе с узелком туда и отправил.

— Айре рассказал о нем? — спросил Марик.

— Зачем? — не понял Яриг. — Я тут ребяток посылал к нему после. Серьезных ребяток. Так они так и доложили: живет себе, ковыляет по новой халупе. Поклон от него еще передали. А зачем Айре-то говорить? Мало ли чего почудиться может! Вот мне тут с неделю назад стеклянная змея почудилась! Ну точно, как на рынке стеклодувы продают, только большая, чуть ли не в десять локтей длиной. Меня аж мороз пробрал, а глаза протер — ничего нет. Не, я пока своими руками не пощупаю…

— Пошли, — поднялся баль.

— Ты точно уверена, что болезнь обойдет знать стороной? — в который раз спросил у Айры перепуганный Качис.

— Отстань! Сколько можно? — Она с раздражением отбросила в сторону деревянную лопатку, которой размешивала варево в большом котле, вытерла рукавом пот со лба, оглянулась.

Четыре сотни стражников — все, кто охранял арену со стороны Ворот справедливости, кто находился на арене, когда был убит конг, кто пропускал «диких» со стороны рыночной площади и дозором стоял у корзины с балахонами, — все они теперь сидели, лежали на досках, на которых еще недавно бились претенденты за право стать стражниками конга. Служки, что помогали на арене, работали и теперь: кипятили на кострах воду, которую доставали из колодца в одном из храмов, добавляли под присмотром Орлика в котлы горькую кору речной ивы и заливали кипятком и камни арены, и внутренние помещения галерей, и даже нижние ряды скамей. Над ареной стоял пар, пахло горечью, золой, но не гнилью.