едва могла в это поверить – покраснел. В руках у него был черный пиджак, кажется, хлопчатобумажный, с блестящей белой подкладкой.

– Ты краснеешь от смущения, просто прелестно, – продолжала Анна. – Пойман с поличным на выходе из «Чаривари».

– Ощущение такое, что мой приятель-девятиклассник застал меня за разговором с десятиклассницей, – ответил он.

– Вижу, что с тобой такое случалось. По тому, как ты об этом сказал. Ведь было же такое?

И до того, как он нашелся что ответить:

– Неважно, можешь не отвечать. Примерь пиджак, хочу взглянуть.

Сидел он на нем хорошо. Рукава чуть длинноваты.

– Теперь посмотрим на эту шикарную подкладку. – И она дважды закатала рукава над его запястьями. Потянулась к спине, посмотрела на лейбл: – «Уилли Смит». Ну ты даешь! Прямиком из «Дансетерии»[87].

– Ни за что, я же родом из Новой Англии. Просто понравился, и скидка была.

Они смотрели друг на друга. Она чувствовала… что? Она не могла понять. Привязанность, ее забавлял его пиджак и то, как он изменился в 1980-е… и еще ей было слегка тревожно. Она отметила, как выглядит сама: юбка, шелковая блузка, туфли без каблуков. Прямиком из офиса.

– Твои волосы стали короче.

– Подстриглась для работы.

– Юридическая фирма?

– Только на лето. Высший дивизион.

Позируя, она слегка поклонилась ему.

– Поэтому я так одета.

– Выглядит хорошо.

– Не лучше, чем «Уилли Смит».

– Если меня усыпать бриллиантами, я все равно не сравнюсь с тобой в старой пижаме, – возразил Джордж.

– Ой, перестань. Чем занимаешься?

– Сейчас нигде не работаю. Скоро второе собеседование на общественной радиостанции.

– WNYC?

– Да.

– Я ее слушаю.

– Теперь и я тоже. Приходится притворяться, что это мое призвание.

– Мне нравится парень из утренних новостей, – сказала она.

– Стив Пост, – уточнил Джордж.

– Да.

– Кстати, о пижамах. Он хиппи с WBAI[88]. Голос COMINTERN. Носит шлепанцы и двадцатилетние фланелевые рубашки. Я его видел, когда был там в прошлый раз.

– А что за работа у тебя будет?

– Новости делать.

– Тебя точно возьмут. Станешь выдающимся корреспондентом.

– Посмотрим.

– Хочешь выпить? – спросила она. И удивилась: сердце прыгнуло куда-то вверх, в глотку.

– Не могу, – вид у него был искренне разочарованный. – Ужинаю в центре города.

– Тогда в другой раз, – сказала Анна. Она попыталась придать лицу и голосу веселое выражение.

– Да, давай. Буду рад поболтать.

– Встречаешься с кем-то? – спросила она.

– Да.

– А, – кивнула она так, словно одобряла это.

– А у тебя как на личном фронте? – спросил он.

– Я не замужем. И собеседований не предвидится.

– Их никогда не назначают заранее. И ты никогда не одета, как следует.

– Да уж… Ну, расскажи про свою девушку. Женщину. Потенциальную спутницу жизни.

– Потенциальная спутница жизни, ха.

Он рассказал ей о Марине. Коротко о том, как они встретились. Было забавно. Даже она так подумала, несмотря на то что всего мгновение назад он видел, как ее лицо затянуло облако враждебности.

Они обменялись телефонами и адресами. Свой он написал на ее визитке с летней практики. Она долго лежала в ее ящике со всякой всячиной. Потом она узнала, что он женился, и подумала, что он переехал, но визитка осталась, затем переехала вместе с ней в новый ящик со всякой всячиной. Она так и не смогла ее выбросить.

За неделю до начала нового семестра люди начали возвращаться, она стала проводить много времени с друзьями, а в раковине копилась грязная посуда. В основном после завтрака. Перед самым началом занятий, за день до Дня труда, она добралась до этой горы и у подножия нашла разбитый бокал, вытащила осколки, лежавшие среди мыльной пены, серебряных приборов, чашки и блюдца, вымыла их, потом раковину и, вытирая ее, провела тряпкой по незамеченному осколку, торчавшему из маленького слива. Порез на подушечке среднего пальца оказался очень глубоким, и казалось, будто единым махом она отхватила себе кусок пальца. Шок и ожидание сильной боли, что пришла после, смутная надежда, что это неправда, что все не так плохо, что больно не будет, – так прошли секунды. Затем пришла боль. Крови было как в Библии. Наконец, обмотав пульсирующий палец салфеткой, она добралась до приемного отделения больницы Святого Луки. Народу было немного, на стуле, скорчившись, сидел пьяный, или объебанный, или очень больной паренек, почти мальчик… Коп – обычно возле приемников была пара-тройка – пытался его разговорить. Видимо, тот не зарегистрировался на стойке. Коп спросил:

– Как тебя зовут?

Вместо ответа раздался булькающий стон.

– Как. Тебя. Зовут?

Неразборчивое бормотание по-испански.

– Здесь кто-нибудь говорит на испанском? – спросил коп, оглядевшись. В приемнике было всего шесть человек, был вторник, половина одиннадцатого утра.

Поднялся черный парень, подошел:

– Да. Я знаю испанский.

– Спроси, как его зовут, – сказал коп. Анна слишком туго замотала палец, и тот так сильно пульсировал, что она вот-вот готова была упасть в обморок, но развязывать его не хотелось.

Парень посмотрел на скрючившегося человека, наклонился поближе и сказал высоким тенором:

– Эль копо спрашивает, как тебя зовуто.

Она рассмеялась. Полицейский сердито взглянул на нее, потом повернулся к пареньку:

– Садись уже, клоун.

Тот по-прежнему смотрел на него.

Коп указал на сиденье:

– Я сказал, сядь.

Паренек сел обратно.

– Что ты здесь делаешь? – спросил полицейский.

– Чего? – переспросил паренек.

– Что с тобой? Почему ты здесь?

– Мне сказали, может, у меня ангина. Горло болит.

– Тогда вот тебе совет: держи рот на замке.

Доктор оказался резидентом, лет тридцати, как ей показалось, карибец, говорил с акцентом, кожа темноватая, на носу веснушки. Волнующие серо-зеленые глаза, лукавые, обещавшие приятное времяпрепровождение.

– Анна Гофф, – сказал он, перед тем как отложить анкету, заполненную на стойке.

– Да.

– Что там у вас?

– Палец порезала. – Она размотала салфетку.

– Да уж, порезали.

Ей понравилось, как он держал ее руку. Он пофлиртовал с ней, осматривая порез и зашивая его. Игла смешная, кривая. Она наблюдала за процессом и ойкнула лишь один раз.

– Про средний палец на несколько дней придется забыть, – сказал он, накладывая последний тур пластыря поверх повязки.

– Буду его профессорам показывать.

– Где учитесь? – Легкий акцент, учитесь он произносил, повышая интонацию, с ударением на последний слог.

– Юриспруденция.

– Впечатляет.

– Вы окончили медицинский университет, так что ничего особенного.

– Да, вы правы, совсем ничего особенного.

Его веселый тон и своевременность его слов рассмешили ее.

Он дал ей указания, как держать повязку сухой, как распознать признаки инфицирования и когда можно будет снять швы.

– Вы можете вернуться, чтобы их сняли здесь, но их всего два, и когда вы почувствуете, что нить подвижна и вам не больно – дня через четыре или пять, – просто разрежьте ее и вытащите.