– Ты только, милый, не уходи! Я у тебя ничегошеньки не попрошу, не бойся! Я ведь бесприданница, не ровен час, что с тетей случится, так одна мне дорога в монастырь, еще кому я нужна?! А тебя как увидела, сразу подумала, что будь что будет, а хочу узнать только с тобой, как это все! Милый, иди ко мне!

Арина одним быстрым движением стянула с себя платье и рубашку, и у Федора остановилось сердце. Правда, оно тут же снова отчаянно застучало. Девушка оказалась удивительно, волшебно хороша, как в сказках, когда сказитель закатывает глаза, расписывая неземную красоту царевны. Арина была легкой, невесомой, прозрачной, изящные плечи, маленькая крепкая грудь, плоский живот и неожиданно широкие бедра. Он неуверенно шагнул к ней и уже через секунду не мог оторваться от ее губ, впиваясь в них, словно от этого зависело все его будущее существование. Он целовал ее запрокинутое лицо, закрытые глаза, подтягивая к себе все ее легкое, почти невесомое тело. И она отвечала ему с той же страстностью, хваталась за него, обнимала за шею, словно стараясь слиться с ним в единое целое. Теперь ему было все равно, что наступит потом, теперь ему больше не хотелось просчитывать свои шаги, размышлять и анализировать ситуации, строить планы. Ему стало все безразлично, в жизни уже больше ничего не имело смысла, только легкое девичье тело, маленькая упругая грудь, чудесный свежий запах ее волос.

Они упали на пол, и Федор получил ее в полное свое распоряжение. Арина на миг напряглась, он испугался – идиот, ей же больно! Но тут же забыл и про ее, и про собственную боль. Осталось только клокочущее желание, огонь, рев собственной крови. Он бросился в пропасть и оказался на небесах. Наверное, это и был рай; когда Адама и Еву изгнали, милостивый Господь оставил им это последнее, он им оставил частичку рая на земле.

Так и заснули, обнявшись. Проснулись под крики петухов.

– Как же хорошо, господи, – мечтательно произнесла Арина, потом, словно придя в себя, вскочила, торопливо зашарила по полу и натянула сорочку.

Федор молчал, а она, по-своему истолковав его молчание, быстро заговорила:

– Ты ничего не бойся, милый, я же никому ничегошеньки не скажу. – Она страстно обняла его за шею: – Спасибо тебе, хоть узнала, как это бывает!

А он молчал, как каменный истукан. Внезапно расплакавшись, Арина так же быстро плакать перестала, порывисто обняла Федора и, потершись об его щеку, расцеловала.

– Прощай, милый, так мне хорошо с тобой было! Век не забуду, только мне идти надо, тетя с дядей, не ровен час, хватятся. И за Настеньку тебе спасибо, она от счастья сама не своя!

– А что с тобой будет?

– Да ничегошеньки не будет, – сморгнула она слезы и уже другим, словно придушенным голосом добавила: – И ни о чем не беспокойся, если тяжелая я, то Агафья поможет, она все травы и зелья знает лучше всякой знахарки! Она мне поможет, ей самой тоже не пришлось с суженым своим вместе жить!

– Подожди, я совсем не об этом, – запоздало прошептал он, но ее уже и след простыл, только легкий запах витал в воздухе, да назойливо ныло где-то в груди.

Федор слетел вниз. Ее уже не было, только хлопнула входная дверь. Ему бы броситься за ней, а он только и сделал, что присел на придвинутую к столу лавку. Дядя возился на кухне и возмущенно сопел.

– Говори, чего молчишь! – не выдержал Федор.

– А что сказать-то! Вот времена пошли, девки сами приходят! Стыд и срам! Блудница!

– Арина – не блудница, да и ничего она у меня не просит, дядя!

– Как это не просит?! А в подоле принесет, что делать будешь?

– Растить буду и любить буду!

Василий всплеснул руками:

– Я тебе такую красавицу нашел, и в приданое тысячу рублей серебром дают, меха соболиные, сукна голландского и всего не перечислишь, дочку купца Масленникова! С подьячим Земского приказа породниться никому не зазорно, а ты на безродную сироту глаз положил! Где ж мне не гневаться и не печалиться, – запричитал дядя, – меня, старика, в могилу свести хочешь!

Решил на жалость надавить, раз по-другому не получалось, хитрюга! Не мытьем, так катаньем!

– Ну ты старик у меня крепкий, могила тебе, милый, не грозит, так что не прикидывайся! – возмутился Федор. – И если уж на то пошло, Арина мне сегодня, может быть, жизнь спасла! Грозило мне не просто разжалование да опала, а отдали бы меня в руки ласковые да заботливые Богши Первуши и Данилки Кривого!

Дядя ойкнул и замолчал. Имена первых кремлевских палачей он знал хорошо и об их искусстве сатанинском был наслышан лучше кого бы то ни было. Но Федор уже больше на него внимания не обращал. События вчерашнего вечера и сегодняшней ночи не давали покоя, и он никак не мог решить, что же ему теперь делать.

* * *

Аделаида Петровна оказалась не так проста, как ее внучка. Но магическое словосочетание «неделя в Париже» все-таки возымело свое действие. Помогли и переговоры по Skype с француженкой, и поручительство жены российского дипломата, знакомой Аделаидиной знакомой, которую неизвестно каким образом откопала Сессилия. В общем и целом личность мадам Гласс была проверена, ключи переданы, соседи и друзья предупреждены, визы получены в срочном порядке, и уже через неделю бабушка и внучка Синицыны отбывали в столицу Франции – город, который полагалось увидеть и умереть.

Кася осталась в квартире одна и наконец-то вздохнула. Первую часть плана она привела в исполнение. Оставалось дождаться Сессилию и воплотить в жизнь оставшееся. Организацию специалистов с аппаратурой Сессилия взяла на себя, а Кася пыталась без всякой аппаратуры понять, где лучше всего было устроить тайник. Она рассматривала стены – ничего особенного, потолок тоже самый заурядный, паркетный пол тоже не был многообещающим. Так ни до чего и недодумавшись, решила благоразумно положиться на достижения новых технологий.

Сессилия приехала через два дня. Француженка была встречена в аэропорту друзьями Алены и сопровождена на квартиру, где ее ожидала Кася. После получасовых представлений и объяснений друзья отбыли, оставив мадам Гласс и Касю одних. Сессилия путешествовала налегке. Касю даже это слегка удивило. Одета она была просто: тонкое шерстяное платье, легкое пальто, из всех украшений – нитка бус, и легкий макияж. Кася могла себе только отдаленно представить, сколько именно стоила эта простота, и она в который раз отдала должное вкусу и умению одеваться старой женщины.

– Ну что, у вас появилась какая-нибудь идея? – поинтересовалась Сессилия, расхаживая по квартире.

– Пока нет, – призналась Кася, – без аппаратуры можно искать до бесконечности, квартира все-таки немаленькая!

– Ничего страшного, мои люди скоро придут, – Сессилия расположилась на диване, – ну и как вы себя чувствуете?

– Не могу сказать, что спокойна, как слон, – хмыкнула Кася.