Рыжий спрыгнул со стула, заслонил своей тушкой миску и недовольно дёрнул хвостом, косясь на противно пахнувшего кучера, оставившего сумку и шляпные коробки у основания лестницы. Принялся за еду.

— Сразу бы так. Надо поддерживать себя в форме, — улыбнулась квартирантка и, гремя ключами, прошла в холл.

— Миссис Макинтайр, это я, Табби, — сообщила она в открытую дверь столовой, ощущая запах сигаретного дыма.

Услышав приглашение, вошла и поздоровалась.

По комнате гулял сквозняк. В приоткрытую застеклённую дверь, выходящую во внутренний двор, задувал ветер. Тяжёлая портьера, прикрывающая часть окна, колыхалась при каждом его порыве, собираясь крупными складками.

Генеральша сидела за круглым столом и, низко наклонив голову, сосредоточенно раскладывала пасьянс на две колоды карт. Поодаль стояла пустая чашка с остатками горячего шоколада, лежала красивая коробка с сигаретами и спичечница. На край хрустальной пепельницы опирался удлинённый мундштук из украшенной резьбой морской пенки с горящей сигаретой. Запах дыма с хорошо различимыми острыми цитрусовыми нотками Ольге понравился. Чувство дискомфорта в желудке, до сих пор преследующее её редкими лёгкими приступами тошноты, отступило.

Вдова была одета, как и вчера, в чёрное платье. Сменились украшения. На пальце пестрело крупное кольцо с бирюзой. Такие же серьги оттягивали мочки ушей. С пояса свисал шатлен. Чего только не было на его длинных золотых цепях! Начиная с часов и заканчивая игольницей с напёрстком и ножничками.

Ольга увидела низенькую опрятную женщину в форме прислуги с пыльником в руке. Поднявшись по широкой пологой лестнице, ведущей из полуподвального помещения, она принялась за уборку.

*** Пыльник — предмет для смахивания пыли — пипидастр девятнадцатого века представлял собой помпон на ручке.

Порыв ветра распахнул дверь до отказа, и Ольга засмотрелась на внутренний дворик с местом для отдыха. Пристенную перголу опутывала бурно цветущая вьющаяся жимолость. Под розовыми кустами с ещё нераспустившимися бутонами раскинулся ковёр из широких тёмно-зелёных кожистых листьев, среди которых виднелось множество небесно-голубых цветов.

Служанка бросилась закрывать дверь, а Ольга поставила на край стола корзиночку с выпечкой. То, что здесь было принято начинать тесное знакомство с соседями посредством обмена кулинарными изысками, она уже поняла.

— Угощайтесь, пожалуйста. Надеюсь, вам понравится.

Миссис Макинтайр оторвала глаза от пасьянса и приподняла салфетку. Окинула конвертики придирчивым взглядом:

— Кто это приготовил?

— Я, — просто ответила Ольга, непроизвольно вытянувшись в струнку и складывая ладони на животе. Хозяйка действовала на неё странным образом, вызывая желание отчитаться в проделанной работе и почтительно поклониться. Одним словом — генеральша. Зачем-то добавила: — Самолично. Несладкие.

Женщина недоверчиво — так показалось Ольге — глянула на неё и двумя пальцами подхватила конвертик. В три укуса расправилась с ним и церемонно запила остатками остывшего шоколадного напитка. Промокнула уголки рта салфеткой.

— Гризель, отнеси это вниз, — указала кивком головы на корзиночку с выпечкой. — Покажи мисс Табби кухню. Отныне ей позволено там готовить.

Ольга, поняв, что ненароком выдержала экзамен для получения допуска в святая святых, не преминула тотчас воспользоваться этим, поспешив за служанкой.

Через узкие окна, расположенные под низким потолком, лился слабый рассеянный свет.

В царящем полумраке кухня оказалась неожиданно маленькой, с водопроводом и отдельной судомойней. Чугунная плита утопала в кирпичной нише стены и была раза в три больше той, что находилась в доме покойной миссис Фармер. Длинный разделочный стол, буфеты, навесные полки со всевозможной кухонной утварью и непонятными предметами — везде чистота и порядок, на всём печать заботы и домовитости. Из кухни две двери вели в кладовые и одна — на улицу.

Ольга принюхалась, остановив взгляд на плите. Запах показался специфическим и вызвал дискомфорт в желудке.

Гризель, заметив, что мисс глубоко втянула носом воздух и замерла, тихо отчиталась:

— Хаггис. Хозяйка помешана на нём, — потёрла нос ладонью. — Ещё любит суп из копчёной пикши, кронахан и на завтрак яйца по-шотландски, — сообщила она доверительно, будто Ольга собиралась заменить её на кухне.

*** Хаггис — самое известное традиционное блюдо в Шотландии. Бараньи потроха (сердце, печень, лёгкое) и нутряное сало, измельчают с луком, приправами и солью. Добавляют овсянку. Начиняют смесью бараний желудок и отваривают. Его подают с нипсом и таттисом — гарниром из картофеля и брюквы.

*** Кронахан — мягкий козий сыр с обжаренными овсяными хлопьями с добавлением виски и мёда.

*** Яйца по-шотландски — отварные яйца закатываются в мясной фарш и обжариваются в панировочных сухарях.

Не задерживаясь в кухне больше допустимого времени, Ольга вернулась к миссис Макинтайр и рассчиталась за комнату.

— У вас очень красивый дом, — сказала она. — Если позволите, я поднимусь к себе. Затем уйду на службу и приду только вечером, — поставила хозяйку в известность о своём распорядке дня. — Надеюсь, мне будет позволено принять ванну сегодня.

Генеральша выпустила струйку дыма, смешала карты на столе и, прищурив один глаз, смерила собеседницу цепким взором:

— Вам незачем докладывать мне, чем вы будете заниматься в течение дня. Главное — приходите вовремя и не забывайте о том, о чём я вас предупредила ранее. Я распоряжусь, чтобы Гризель нагрела воду.

Ольга перенесла вещи в комнату, сняла накидку и шляпку. Скинула обувь. Упала спиной на мягкую кровать и раскинула руки:

— Вот я и дома, — закрыла глаза, вслушиваясь в окружающие звуки.

Дом дышал уютом, теплом и сонным покоем. Тикали часы на каминной полке. В окно стучал начавшийся дождь. Куда-то идти, спешить и что-то делать не хотелось. Свернуться бы калачиком под тёплым пледом и проспать до завтрашнего утра.

Улица Клот Фэр находилась в десяти минутах ходьбы от съёмной комнаты Ольги. Дом она нашла быстро. Синяя парадная дверь, крошечный палисадник за кованым ограждением — всё, как и говорила новая знакомая.

Дверь открыла служанка.

— Лекси, кто пришёл? — услышала Ольга голос из смежной комнаты.

Лоис вышла тотчас и выглядела расстроенной. Припухшие веки глаз подсказали о проведённой бессонной ночи, чуть охрипший голос — о возможных рыданиях. Платье цвета болотной тины, гладко зачёсанные волосы, собранные на затылке в тугой узел, и отсутствие легкомысленных кудряшек делали её лицо серьёзнее, старше.

После обмена приветствиями хозяйка квартиры подозрительно уставилась на художницу, передавшую зонт служанке и стряхивающую капли дождя с накидки. Лорд Хардинг прав? Не стоит впускать её в дом?