— Я не вовремя? — спросила Ольга встревожено. — Можно перенести занятия на завтра.

Лоис медлила с ответом, пристально осматривая гостью, словно пыталась определить, чего от неё ожидать.

Кажется, Ольга поняла, в чём дело:

— Вы передумали, — отступила она к двери.

— Проходите, — тяжело вздохнула женщина. — Мне немного нездоровилось, но уже всё прошло.

Распорядившись, чтобы служанка приготовила чай, она проводила художницу в комнату, поделённую на две зоны: гостиную и столовую.

Ольга беглым взором окинула неизменный камин с развёрнутым к нему креслом, новую мягкую мебель, кремовый текстиль на стенах и окнах, яркий шерстяной ковёр, судя по лотосам и иероглифам, китайский, обеденный стол, буфет, секретер, пианино и папоротник в стеклянном контейнере[1] у окна.

— Всё купили к занятию? — уточнила она, пристально глядя на Лоис.

Та кивнула и, открыв секретер, достала карандаши, папку с рисовальной бумагой, пару журналов и небольшую коробку. Ольга заметила портрет хозяйки квартиры в своём исполнении. Сказала:

— Поскольку сегодня пасмурно, мы до конца отдёрнем на окне портьеру — станет светлее. Стол стоит удачно, двигать его не придётся.

Отсутствующий взгляд ученицы и её вялость вызвали у Ольги сомнение:

— Быть может, всё же перенесём занятие?

Лоис будто очнулась от дум и громко решительно сказала:

— Знаете что, а не могли бы вы послушать одну пьесу, — она стремительно подошла к пианино и стала перебирать разбросанные на верхней крышке нотные альбомы. — Я исполню её в разных темпах, а вы скажете, что вам больше понравилось.

— Боюсь, я в этом не разбираюсь, — заметила Ольга.

— Просто послушайте. Мне очень важно знать мнение постороннего человека. Вы же сможете определить, в каком случае вам понравится больше?

— Думаю, смогу, — села она на софу.

Лоис откинула тяжёлый клавиатурный клапан.

— Я исполню ноктюрн Фредерика Шопена до-диез минор, — сообщила она.

Ольга — как в замедленной съёмке — наблюдала за её движениями. Как она долго и величественно устраивалась на стуле, как упиралась ступнёй в педаль, мягко и уверенно опускала руки на клавиши.

С первыми аккордами её захлестнул поток мыслей. Рождавшееся чувство оказалось для неё новым, необычным, всепоглощающим. Она знает этот ноктюрн! Её тело помнит отточенные с детства движения: посадка, постановка рук, ноты, гаммы, бег пальцев по чёрно-белым клавишам. Бесконечные упражнения, слёзы, рябь перед глазами. Первые успехи, радость, восторг.

Она замерла, боясь вздохнуть. Поймала себя на том, что её пальцы двигаются в такт мелодии, перебирая воображаемые клавиши инструмента. Она чувствует их костяную прохладу, а нога нажимает на педаль, усиливая выразительность исполнения.

Мелодия плыла дальше. Минор сменился мажорными аккордами — спокойными и ясными, как ленивый перекат морского прибоя, смывающего прошлые душевные переживания. Всё плыло перед глазами в пелене слёз, колебалось и смешивалось. Силуэт Лоис расплылся грязным пятном, сливаясь с яркими красками ковра.

Пианино замолчало. Затихли обертоны.

— Ну что? — услышала Ольга тихий голос женщины.

— Вторая, медленная, — придя в себя, без колебаний ответила она.

— Вот и он тоже хотел так, — развернулась к гостье Лоис и сморщила нос. — Но ведь это неправильно. В нотах прописано иначе.

— Кто — он? — не поняла Ольга, всё ещё пребывая под впечатлением пьесы.

— Мой… мужчина, — замолчала Лоис, следуя взором за вошедшей служанкой.

Лекси внесла поднос. Переставила на стол бульотку, апельсиновое желе, сливовое варенье, мёд и орехи, творожные слойки и кусочки лимонного кекса:

— Желаете ещё что-нибудь?

— Ступай и закрой за собой дверь, — проводила служанку взглядом хозяйка. — А ещё у него титул и бесконечная родословная. Он молод, умён и хорош собой, — сообщила она хвастливо. — И щедр. Эту квартиру он снял для меня.

Ольга вскинула брови: богатый аристократ и… Она ничего не знает о женщине, к которой пришла.

— Сыграли бы так, как он хочет. Это такой пустяк.

Заметив, как опустились уголки губ Лоис и она опустила глаза, догадалась:

— Вы поссорились из-за ноктюрна?

— Я сыграла, как он велел. Только он всё равно ушёл. Он меня вчера бросил, — сказала Лоис с вызовом, удивив гостью признанием.

— Бросил? — повторила Ольга обескуражено.

Сказать об этом первому встречному? Она бы так не смогла. Сработал эффект случайного попутчика? Открыть душу незнакомцу гораздо проще, чем близкому человеку. Главное в таком общении — выговориться и встретить понимание, облегчить душу, выплеснуть то, что скопилось в ней за долгое время. Подсознательно ты ограждаешь себя от возможных неприятных моментов, не желая столкнуться с критикой в свой адрес, рискуя пожалеть о признании.

— А чем он объяснил свой уход? — спросила она.

— Ничем. Ушёл и всё, — отвернулась Лоис и шмыгнула носом.

— Без объяснения? — сочувственно уточнила Ольга. Женщина кивнула. Казалось, что она накрутила себя и самобичеванием желает побольнее разбить свои иллюзии. — Возможно, ему нужно время, чтобы что-то обдумать и принять окончательное решение. Он обязательно вернётся, чтобы объясниться.

— Вы так думаете? — Лоис повернулась и с ожиданием посмотрела на гостью.

Она хотела не только излить душу, но и получить поддержку. Ольга не могла отказать ей в такой малости:

— Причин для внезапного ухода может быть много. Не пытайтесь угадать и не накручивайте себя. Что-то могло измениться в его личной жизни. В конце концов, у него могло испортиться настроение или появились неотложные дела.

— Не накручивать, — задумчиво повторила женщина и встала. — Странно звучит, но очень точно подмечено. — Приглашающим жестом указала на стол: — Прошу вас… Чай остывает.

Она разлила напиток по чашкам и подвинула гостье выпечку:

— Табби, хочу признаться вам в одном моём неблаговидном поступке, — опустила глаза на свою чашку. — Это мучает меня много дней. Если бы я так не думала, то возможно, Бог не наказал бы меня, — Лоис замолчала и сделала несколько осторожных глотков, словно размышляя, стоит ли продолжать.

Ольга не торопила её, накладывая мёд в блюдце и избегая смотреть на желе. При виде его к горлу подступала горечь.

— Я желала смерти его жене, — подняла Лоис глаза на гостью в ожидании порицания. — Я думала, если её не станет, то он навсегда останется со мной.

— Ваш возлюбленный женат? — застыла Ольга с ножом в руке над кусочком лимонного кекса. Её новая знакомая — содержанка?