– Ты здесь? Это я, Коул!

«Коул!.. Коул!..»

Тишина.

Он все надеялся, что в зал кто-нибудь войдет – хоть кто-то, за кем можно будет последовать в недра донжона. Чего ему точно не хотелось, так это бродить тут в одиночку. Только выбора у него, похоже, нет. Пойти наверх? Вниз? Свернуть в один из боковых коридоров?

Коул решил, что пойдет наверх. Внизу было слишком… нет, он спустится вниз по этой темной лестнице, только если ничего другого не останется.

Лестница оказалась усыпана странным хламом, точно здесь порезвился не в меру шустрый зверек. Окровавленные обрывки одежды, обломки мебели, детская кукла. Здесь жили люди. Эта мрачная крепость кому-то служит… или служила… домом.

Больше часа Коул бродил по коридорам верхних этажей. Там располагались спальни, – по крайней мере, таково было их прежнее предназначение. Кровати разбиты, мебель превращена в месиво. И повсюду кровь… вот только ни единого трупа. И тишина. Редкие уцелевшие окна были забраны решетками, и в тусклом свете, который они пропускали, можно было разглядеть лишь густо клубившуюся в воздухе пыль. Атмосфера была затхлая и отдавала странным мясным привкусом.

Сердце Коула гулко забилось. Что, если Риса здесь вовсе нет? Он еще несколько раз выкрикнул его имя, но ответа так и не получил. А если Рис не может его услышать? Вдруг он, Коул, истаивает, прямо сейчас, сию минуту, как всегда и боялся?

Он остановился в темноте коридора, привалился к стене, чувствуя, как по лицу вяло ползут капли пота. Несмотря на холод, ему казалось, что он пылает, весь охваченный огнем. Что же теперь делать? Он так долго бродил по этим безлюдным спальням, но все их прежние обитатели давно уже либо мертвы, либо пропали бесследно.

И тут Коул замер.

Здесь поблизости кто-то есть. Он уловил это так же, как чувствовал, когда храмовники доставляли в башню новичка… который мог его увидеть.

Коул медленно отступил от стены, опустился на корточки, вынимая из ножен кинжал. Всеми ожившими чувствами он проник во тьму, пытаясь понять, где же затаился неизвестный. Сейчас… сейчас… еще немного…

Есть!

Коул двинулся в темноту. Он отчетливо слышал биение чужого сердца, напоминавшее зов, настойчивый и влекущий. Чувствовал чужое отчаяние. В мертвой тишине оно было похоже на призывный клич сигнального рожка. И как только он мог не услышать его раньше?

Снова он поднимался по лестнице, направляясь на верхний этаж донжона. Пересек темный зал, где почти не было ни разбросанных вещей, ни крови. Что бы там ни произошло в крепости, этого места оно едва коснулось. Засохшая кровь на стене, несколько смазанных пятен на полу… но комнаты остались большей частью почти нетронутыми. Одна спальня, которую миновал Коул, судя по всему, служила детской… и резная деревянная люлька терпеливо ждала, когда в нее вернут младенца.

И вот наконец он оказался там, куда стремился. Наверно, гостиная или что-то в этом роде. В Белом Шпиле Коул подобных комнат не видел, так что и сравнивать было не с чем. Должно быть, раньше здесь обитал какой-нибудь богач. Изысканное кресло с красной кожаной обивкой, выстывший очаг, массивный книжный шкаф, занимавший целиком одну из стен… все это осталось нетронутым. Даже книги стояли на своих местах.

И все же кто-то здесь умер. В центре комнаты валялся измятый коврик с красно-золотым узором, а в середине его засохла большая отвратительная лужа крови. Свернувшейся, почерневшей. Они бились ожесточенно, подумал Коул. На ближайшей стене – длинные бурые брызги; крупное кровавое пятно распласталось на книжном шкафу. По смазанному следу, тянувшемуся от коврика, было видно, что побежденных выволокли отсюда.

В дальней стене комнаты была еще одна дверь, но это уже не казалось важным. Тот, кого он почуял, находился здесь. Коул крадучись обошел комнату, прислушался, жадно ловя каждый звук. Едва слышное жужжание мух, и больше ничего. Но ведь он здесь! Коул точно это знал.

Внезапно он метнулся к коврику, отшвырнул его прочь и был вознагражден видом деревянной крышки потайного люка. На ней тоже чернели пятна крови… но под нею, внизу, был кто-то живой. Коул опустился на колени и рывком откинул крышку. Протестующе завизжали петли.

Глазам его открылась темная каморка, и человек, прятавшийся там, жалко скорчился, вскрикнув от ужаса. Это была девушка, и сейчас она извивалась, безуспешно пытаясь отползти подальше от отверстия люка. Коул смотрел на нее во все глаза. Истощенная – только кожа да кости, черные волосы встали дыбом от страха. Неказистая, в одной только грязной сорочке. И сама вся в грязи от макушки до пят. Все в каморке свидетельствовало о том, что девушка провела здесь немало времени: засохшие остатки пищи, грязное одеяло и невыносимая вонь мочи.

Коулу доводилось видеть людей, которые подолгу не спали. Их держали в темницах башни, покуда они не сходили с ума. Эта девушка была такая же. Она дрожала не только от страха, но и от истощения.

А еще она его видела. Облегчение, которое испытал Коул, было явственно ощутимым – хоть пальцем ткни.

Девушка закрывала лицо ладонями и не сразу решилась приопустить руки, чтобы глянуть на него. Взгляд ее метнулся к кинжалу и снова остановился на лице Коула.

– Ты… хочешь меня убить? – еле слышно прошептала она.

– А ты хочешь, чтобы я тебя убил?

Девушка ничего не ответила.

– Я могу избавить тебя от всего этого. Если захочешь. Я сделаю это быстро.

Девушка неотрывно глядела в его глаза; дрожь ее постепенно унялась. Молчание воцарилось между ними, и Коул осознал, что она его понимает. Знает, что предлагают ей избавление от боли и страха. Вот только никак не может решиться и произнести нужные слова.

Коул провел большим пальцем по лезвию кинжала. Ей некуда деться. Он всего лишь страж на узкой тропке между жизнью и смертью. В нем уже всколыхнулось знакомое чувство, застарелый страх, который настоятельно требовал: чтобы удержаться в этом мире – борись! «Не сдавайся! – твердил этот страх. – Не дай себе истаять в ночи!»

Но… что же скажет Рис?

Скажет, что Коул безумен, что ему не следует подчиняться голосу страха. Что смерть невинного не поможет ему, не сделает его более настоящим. Но так ли это? Глядя сейчас на эту девушку и понимая, что ей выпало испытать, поневоле спросишь себя: разве лучше для нее оставить все как есть? Люди, которых Коул находил в башне, соглашались, каждый на свой лад, получить избавление. Коул напряженно думал, так и сяк вертя в голове эту мысль.

– Я тебя не убью, – наконец сказал он.

Девушка разрыдалась. Поначалу Коул решил, что все же ошибся с выбором, но потом понял: это были слезы облегчения. Девушка вновь закрыла лицо руками и рыдала так, что все ее тело сотрясалось. Коула это зрелище опечалило, и он подумал, что правильнее будет оставить девушку в покое. Он повернулся, чтобы уйти.

– Не надо! – взмолилась девушка. И добавила уже неувереннее: – Пожалуйста… не уходи.