— Климент Ефремович, оставайтесь на месте! До конца разбирательств советую вам не делать резких движений.

— Хе-хе! Да у меня и никакого оружия нет! — благодушно улыбался приближённый вождя и некогда нарком обороны, но на месте таки замер. — Следовательно, я безобидный как воздушный шарик. А разобраться надо, ох как надо…

Но при этом смертельно обиделся на выскочку и карьериста Абакумова и вернулся назад, к группе лиц, посвящённый в тайну «ближней» дачи.

Зато вместо него вперёд устремился товарищ Каганович, начавший задавать Виктору Семёновичу не совсем уместные вопросы о целостности Кремля и находящихся в нём исторических ценностей. Дескать, насколько сильно они пострадали при штурме. Как ни странно, ответы он получал.

Он ещё о чём-то говорил, а Киллайд пытался всеми силами разобраться, о чём спорят в закрытом кабинете два старых революционера, ветерана партии и недавние соратники. К сожалению — оба пакри, в мозгах у них не покопаешься. С помощью уникального слуха — тоже прослушать звуки за дверью никак не удавалось: слишком много вокруг шумели, разговаривали, ходили, топали, стучали и прочее. А переместить частичку своего сознания в астрале за дверь, мемохарб попросту не успел. Только начал сосредотачиваться, как Сталин уже выскочил в коридор, раскрасневшийся и невероятно обозлённый. Хлопнул дверью, скомандовал «за мной!», да и поспешил в сторону своего личного кабинета.

Зато удалось расслышать крик ему в спину от Микояна. Нечто на армянском языке, по смыслу отвечающее:

— …издохнешь, как собака!

Несложно было догадаться, что соратники по партии не договорились. Ещё и не такие угрозы Анастас Иванович наверняка успел озвучить в адрес великого кормчего.

Ну и так получилось, что теперь со сторон Сталина прикрывали Абакумов и Каганович. Смирнову, Ворошилову, Ахутину и Шульге так и пришлось двигаться, отстав на прежнее расстояние. Разве что профессор со вздохом пробормотал для своего студента:

— Вот же мы с тобой влипли, Александр! И как бы нам отсюда незаметно испариться?.. В институте так спокойно… Секретарша нам чаёк заварила бы…

Смирнов относился ко всему индифферентно. Да и направить его мысли в нужную сторону — никогда не поздно. Ворошилов страшно злился, обижался на унижающее его поведение министра госбезопасности. А вот Кагановича, идущего уже впереди, пришлось активно успокаивать, внушать ему вести себя прилично и подчиняться распоряжениям работников госбезопасности. Иначе он собирался уже поднять ор, игнорировать «отца народов» и нагло покинуть территорию Кремля. Как-то психика у него начала сбоить, ему хотелось даже выхватить у кого-то оружие и открыть стрельбу. Причём в спину как раз рядом идущих товарищей по партии.

Коридор заканчивался. Охраны стало больше, причём все офицеры госбезопасности. И каждого из них пытался проверить не только мемохарб, но и его помощники. Но если простых людей «прощупать» было просто, то вот пакри попросту старались заранее удалить в иные части кремлёвского комплекса. И это удалось, к моменту приближения главного государственного деятеля. Как бы… Потому что у самого большого помещения стоял какой-то капитан с затуманенным взором, без оружия, и со счастливой улыбкой на лице. Понятно, что Киллайд сразу им заинтересовался, восклицая по ментальной связи:

«А это что за олигофрен?..» — попутно влезая в сознание капитана.

«Фанатик какой-то, — сразу отозвался Рошан. — Поёт мысленно какие-то марши, напевает Интернационал. Скорей всего помешан основательно…»

«Стоп! Что-то тут не то! — запаниковал Шульга, невольно приостанавливаясь и придерживая Ахутина за рукав кителя. — Однозначно, этот тип под гипнозом!..»

А вождь уже прошёл в приёмную, где толпилось несколько секретарей. Дверь в его кабинет была открыта, в проёме виднелись Ворошилов и Власик. Иосиф Виссарионович тоже приостановился, что-то спрашивая у какого-то секретаря и тыча рукой в сторону стола Поскрёбышева…

И в этот миг рвануло! Взорвался именно обозначенный стол. И очень сильно взорвался, разлетаясь щепками во все стороны. Взрывная волна пронеслась во все стороны, выбивая стекла, круша обивку и ломая мебель. Соответственно, и калеча попавшиеся на своём пути тела. И многим повезло, что взрывное устройство не имело поражающих элементов.

Упали все. Даже не вошедшие в приёмную Смирнов и Ворошилов. Шульга успел отшагнуть в сторону, отталкивая и Ахутина. Так что они вдвоём остались на ногах. Затем с десяток секунд царила повисшая тишина, прерываемая опадающим стеклом и зарождающимися стонами. А потом начался бедлам. Страшный, ничем не сдерживаемый бедлам, в котором кричали живые, стонали раненые, бежали на помощь посторонние, где-то завыла сирена, раздалось несколько выстрелов, и дико, истерически захохотал тот самый, загипнотизированный капитан. Сквозь его хохот порой прорывались слова:

— Убил!.. Я его убил!.. Ха-ха!.. Нет… больше твари!..

И только минуты через две послышались первые, правильные команды:

— Всем оставаться на местах! Больше никому в приёмную не входить! Вызвать всех врачей!..

Это начал распоряжаться маршал Ворошилов, резко вскочивший на ноги, но время от времени смахивающий кровь с рассечённого лба. Не отставал в раздаче команд и целёхонький Жданов. За ними стал покрикивать и Власик, пусть и пошатывающийся время от времени и встряхивающий головой. Похоже, их обоих защитила двойная дверь, и лишь слегка контузило взрывной волной. А боевой опыт и командные ухватки позволили быстро прийти в себя, и навести относительный порядок.

Конечно, первым делом попытались оказать помощь вождю. Или хотя бы разобраться, что с ним. Увы! Долго сомневаться не пришлось: слишком уж голова на теле смотрелась заломленной назад. Взрыв попросту сломал шею, вдобавок к массе мелких порезов и куче вонзившихся в кожу щепок.

Также погиб на месте бывший нарком путей сообщения, Лазарь Моисеевич Каганович.

А вот Абакумов отделался лёгкими ушибами, трещиной одного ребра и кучей синяков на лице. Ну и контузило его знатно: только минут через десять пришёл в себя, сразу попытавшись встать на ноги. Не удалось. Но покинуть приёмную на носилках, Виктор Семёнович всё равно отказался. Так и просидел в уголке, приходя в себя и внимательно прислушиваясь к разносящимся командам и распоряжениям. После чего, уже с перебинтованной плотно грудью, подключился к руководству. Можно сказать, что ему невероятно повезло: от удара взрывной волны его своими телами оградили Сталин и Каганович.

Погибло ещё два секретаря и один представитель госбезопасности, стоявший у входа в главный кабинет. Все остальные, отделались ранениями и контузиями разной степени.

Ловить инициатора взрыва не пришлось: он сам себя выдал. Да и в ладони у него находился миниатюрный пульт дистанционного управления взрывным устройством. Его почти сразу крепко взяли под локотки иные работники безопасности. Но, как понял уже всё проверивший к тому моменту Киллайд, никакой информации от этого сумасшедшего человека не добиться. Редкий случай: мозг почти выжжен и только оставлены несколько запрограммированных функций.