Левая ладонь как бы невзначай оказалась над оружием, блеснул латунью зажатый между пальцами патрон. Он упал точно в патронник, а вслед лязгнула затворная задержка, досылая его в ствол «Тульского Токарева».

Два выстрела слились в один. Упав на колено, Ракитин успел нажать спусковой крючок, и верный «Наган» не подвел. Пуля разнесла предателю и диверсанту коленную чашечку. Рваная рана с ошметками мяса и обломками костей была ужасной, но не смертельной. Теперь фашистский прихвостень будет молить доброго советского хирурга об ампутации, иначе придется долго и мучительно сдыхать от заражения крови и гангрены.

Виктор, разумеется, ждал подвоха, хорошо помня строчки из розыскного дела Ивана Ходченко «особо опасен при задержании». Но все же он ожидал горсть земли в лицо или бросок финки. Но провернуть такой фокус с патроном! Это ж какие нервы и выдержку надо иметь, чтобы продемонстрировать противнику опустошенный пистолет, а потом незаметно забросить в ствол и дослать один-единственный патрон?!

Ракитин встал над поверженным врагом и сделал контрольный выстрел – в плечо. Убивать ценного вражеского агента младший лейтенант Госбезопасности не имел права. Кстати, Виктора еще в его «прошлом-будущем», в XXI веке, удивляли эпизоды из фильмов, где герои постоянно убивали своих врагов – вольно или невольно. Ну, вот, угрожает тебе маньяк, так прострели ему колено! Болевой шок будет – мало не покажется! Но при этом и грех на душу брать не надо. Так же и в случае с немецкими разведчиками-диверсантами. Револьвер «Наган» к тому же еще и удобен тем, что в умелых руках превращается в весьма точный инструмент. Благодаря калибру 7,62 миллиметра пули револьвера обладают весьма «избирательным» действием: можно ранить, вызвать болевой шок, а можно и убить. Смотря, куда целиться.

Виктор перевязал пленного, перетянул жгутом его изувеченную ногу. Затем тщательно обыскал. На лацкане поношенного пиджака с обратной стороны пальцы нащупали небольшой твердый предмет. Младший лейтенант Госбезопасности аккуратно извлек стеклянную ампулу с ядом. Надо же, о таких он только в книгах читал да в фильмах смотрел! А тут убедился собственными глазами. Кроме ампулы с ядом, у предателя обнаружились еще два полных магазина к пистолету «ТТ», финка и электрический фонарик.

– Ну, что, Вася, порядок?..

– Так точно, командир. У вас кровь на рукаве.

– А, ерунда, царапнуло… – Ракитин зубами разорвал упаковку перевязочного пакета, быстро и умело перебинтовал рану прямо поверх рукава гимнастерки. – Стереги этих гавриков, а я наведаюсь к упавшему самолету.

– Есть.

Кабина связного «Шторьха» была залита кровью, пилот и штабной офицер погибли. Майор закостеневшими пальцами прижимал к себе тот самый желтый портфель. Виктор в буквальном смысле вырвал вражеские секреты из рук мертвеца. Также он забрал планшеты офицера и пилота, к трофеям присоединились удостоверения личности и личные письма.

– Возвращаемся к нашим. Там решим, что делать дальше.

Солнце уже давно перевалило к полудню, когда Ракитин и Самойлов добрались к замаскированной дневке Оперативного отряда. Пленные сильно замедляли движение. Тяжело раненного Ходченко тащил Вася Самойлов, мужик из деревни, сильно хромая, плелся сам. Пограничники были очень удивлены появлению командира в компании еще двух немецких диверсантов. Пленных привели в чувство, напоили. Поняв, что от Ходченко ничего сейчас добиться нельзя, Виктор решил предоставить его более опытным следователям из контрразведки. А сам хорошенько поспрошал пленного мужика из деревни.

По словам предателя, выходило, что немецкий агент Ходченко действительно был связан с деревенским старостой. Кроме него в деревне был еще один человек, работавший на немцев. Кроме того, по словам деревенского, у старика была припрятана рация. Было ясно, что диверсант и террорист Ходченко задействовал «спящую» агентуру, когда ему поручили найти портфель с секретными документами из упавшего немецкого самолета.

Младший лейтенант Ракитин немедленно отправил радиограмму в Управление контрразведки фронта. Оттуда пришло подтверждение и приказ: обеспечить сохранность документов и пленных немецких агентов. А также «добро» на захват остальных предателей. В село немедленно выдвигаются дополнительные силы.

– Дали «добро» на захват. Пять человек из первой группы – со мной. Вторая группа обеспечивает охрану пленных и документов. Встретите наших, они уже выдвигаются. Но пока прибудут, мы уже должны завершить операцию.

– Есть.

К окраинам деревеньки выдвинулись скрытно. Пулеметчик и стрелок с самозарядной винтовкой Токарева заняли удобные позиции. Ракитин и еще двое пограничников, на этот раз с автоматами, подошли к дому деревенского старосты.

– Что, привели все-таки кобылку подковать? – поинтересовался старик. – А то мы еще горн-то не нагрели… И инструменты нужно подготовить. Зараз[30] кузнеца кликну…

Не успел Виктор заговорить, как деревенский староста скрылся за дверью. А в следующий момент из сеней ударила автоматная очередь. Старик все понял сразу, а пограничники обманулись его вполне безобидной внешностью. Непростительная ошибка для профессионалов.

– Ложись!

Пограничники бросились на землю, укрываясь от пуль. Старичок оказался «с секретом». Просто так сдаваться советским контрразведчикам предатель не пожелал. Что ж, как писал классик эпохи коммунизма Максим Горький: «Если враг не сдается, его уничтожают»![31]

В ответ заработал ручной пулемет Дегтярева, «прочесав» избу. Со звоном посыпались оконные стекла. Пограничники тоже церемониться не стали и ударили из автоматов «ППШ». Под прикрытием заградительного огня Виктор ворвался в дом, держа наготове «Наган». Задетая пулей немецкого агента рука ныла, и с тяжелым пистолетом-пулеметом ему управляться было тяжело. Старик полулежал в углу, опершись о стенку, в груди зияло несколько кровавых дыр, лицо было посечено острыми осколками стекла. Он еще дышал, хрипло, булькая кровавыми пузырями. Изо рта шла розовая пена.

Виктор ползком выбрался из дома.

– Прекратить огонь! Не стрелять!

Перестрелка длилась чуть больше двух минут, но успела переполошить всю деревню. На звуки пальбы сбежалось и местное «ополчение» в количестве одиннадцати душ. Вооружены местные были обрезами, охотничьими двустволками и старыми «манлихерами». Хлам, но – стреляющий и вполне смертоносный.

– А ну, бросайте оружие! Чего приперлись?!

– Не стрелять, мы – красноармейцы, выполняем особое задание. Семен Клименко – есть среди вас такой?

– Ну, имеется… – Мужики глядели на военных с недоверием, и опускать оружие не спе-шили.

– Быстро – за ним! Вы – мобилизованы органами Госбезопасности для выполнения задания. И осторожнее, он – вражеский агент, – Виктор говорил веско, убедительно. Командир обязан уметь подчинить своей воле людей. Свои слова он подкрепил служебным удостоверением. Даже для тех, кто не умел читать, сочетание четырех букв – «НКВД» значило многое.