– Будь с Клопом поосторожнее. Он оскорблений не прощает.

– Сам пусть будет поосторожнее! – откликнулся Костя. – Иначе я этого клопа раздавлю!

В колонии имелась своя иерархия, среди заключенных были свои группировки. Осмотревшись и войдя в ситуацию, Константин решил не примыкать ни к одной из них.

Тянулись дни и недели. В отличие от прочих зэков Костю никто не посещал, никто ему не писал. А от кого ему ждать весточки – от Федора Петровича? Пришло, правда, как-то письмо от соседки его бабушки из Зеленограда – та сообщала, что Вера Пантелеевна скончалась от инфаркта.

Еще несколько раз молодой человек сталкивался с Клопом или его людьми. Но те, как он быстро понял, признавали только силу, а так как Костя был сильнее их всех, вместе взятых, то относился к скользким субъектам с максимальным презрением.

Как и другие заключенные, Константин работал в пошивочной мастерской, но по-прежнему держался особняком. Он не знал, на что ему надеяться и чего ждать. У его сотоварищей по несчастью имелись семьи, дети, родственники, они жаждали выйти на свободу, чтобы начать новую жизнь. А что его ждет там, за забором с колючей проволокой? Наверное, и правда к лучшему, что он оказался в колонии.

По ночам он часто думал о произошедшем. Выходит, далеко не всегда в жизни торжествует добро и справедливость. Товарищ Гелло отказался помочь маме с лечением, и ничего, по-прежнему, как говорят, цветет и пахнет (физиономию Дмитрия Евсеевича Костя видел в газетах, поступавших в библиотеку). Федор Петрович, молодой человек в том не сомневался, наверняка наложил лапу на его квартиру и переехал туда со своей кралей и детишками. Но если в жизни добро практически всегда уступает злу, то зачем тогда вообще соблюдать какие-то моральные нормы, этические предписания и божественные заповеди? Ведь все базируется только на одном – голой, всесокрушающей силе!

* * *

Прошло около семи месяцев, стояла зима. Под вечер один из заключенных, которого Костя не знал, подошел к нему и скороговоркой произнес:

– Эй, Быков, тебе посылка пришла.

Костя, отправившись забирать посылку, размышлял по дороге о том, кто же мог ее отправить. Уж точно не отчим! Может быть, кто-то из соседей? Хотя вряд ли, откуда они знают, в какой колонии он сидит...

Завернув за одно из зданий, Костя вдруг почувствовал сильный удар по голове, который не смягчила даже шапка-ушанка. Молодой человек упал на заснеженную дорожку. Перед глазами все поплыло, в ушах гудело. Приподнявшись, Константин увидел, что его окружили несколько типов, и ему вдруг представилось, что он оказался во власти волков или шакалов.

– Что, Быков, думал, тебе все с рук сойдет? – услышал парень голос Клопа. Тот, ухмыляясь, возвышался над ним. – Нет, не сойдет! Придется тебе за причиненный нам вред заплатить! Натурой!

Костя исхитрился-таки подняться и боднул Клопа в лицо лбом. Тот, хрюкнув, отлетел в сугроб и, зажав кровоточащий нос, визгливо приказал своим амбалам:

– Ну что стоите как истуканы? Приступайте!

И они бросились на Костю. На этот раз противников было не меньше десятка, и все были вооружены прутьями, палками или кастетами. Костя как мог сопротивлялся, но силы были слишком неравные. В конце концов он ощутил сильнейший удар по голове и потерял сознание.

А когда открыл глаза, увидел, что находится в теплом помещении. Ему все приснилось и никакой потасовки на улице не было? Костя попытался приподняться, но у него ничего не получилось.

– Ага, наш борец за справедливость пришел в себя! – донесся до него гундосый голос Клопа.

Повернув голову, молодой человек увидел, что находится в одном из складских помещений. Причем его намертво прикрутили к большой, ввинченной в пол железной табуретке.

Клоп, подойдя, харкнул Константину в лицо и сказал:

– Что, урод, понял, к чему дело-то идет? Сначала я думал порешить тебя. Ножик в печенку, и все, ты превращаешься в покойничка. Но что мне это даст? Ну, сдохнешь ты, и все! А как же оскорбление, которое ты нам всем нанес, смыть? И как заставить тебя помучиться? Причем так, чтобы пять лет, которые тебе еще предстоит провести на зоне, превратились в сущий ад?

Костя попробовал пошевелить конечностями, но у него ничего не вышло. Да, он полностью находится во власти подонков.

– И тогда я понял – надо из мальчика сделать девочку! – хихикнул Клоп. – Сейчас-то ты крутой, к тебе все с уважением относятся. А что будет, когда станет известно том, что мы тебя по очереди отымели? Тогда, Бык, ты станешь коровой.

– Вернее, телкой, Клоп! – брякнул кто-то, и зэки засмеялись.

Костя остервенело рванулся, но его руки и ноги были стянуты металлической проволокой и жгутами.

– Вот именно! – согласился главарь масленым голосом. – И превратишься ты, Быков, в «петушка». И любой и каждый, кто захочет, сможет попользоваться тобой. А тебе ведь еще долго срок мотать!

Константин жаждал одного – освободиться. Плевать ему на то, что врагов девять или десять человек и все вооружены. Лучше он умрет, чем позволит им надругаться над собой!

– Что, Быков, тебе хочется сдохнуть? Ну давай, умоляй меня! Проси тебя кокнуть! – пропел Клоп. – Ну, хватит разговоров, а то мы уж все истомились. Приступим к процедуре!

Костя ощутил, как чьи-то грубые руки стянули с него штаны. Он сделал отчаянную попытку вырваться, но и она ни к чему не привела. Получается, он находится в полной власти извращенцев?

– Так, где у нас вазелинчик-то? – послышался веселый голос Клопа, оказавшегося у него за спиной. – Раз, два, три...

– Отойди от него! – услышал Константин чей-то глухой, прокуренный голос.

Клоп взвизгнул, его «шестерки» брызнули в разные стороны.

– Освободить! – продолжил тот же голос. Зэки трясущимися руками сняли с Константина путы. Натянув штаны, молодой человек вскочил на ноги – и увидел в дверях пожилого приземистого мужчину в бушлате. Он видел его, и не раз: это был Король, один из воров в законе и смотрящий по зоне. Собственно, тот и руководил всем в колонии, его слушалось и уважало даже начальство. Король, если хотел, мог организовать бунт или, наоборот, свести на нет любое проявление неповиновения. От его слова зависели чужие судьбы и жизни, он пользовался безусловным авторитетом.

– Король, ты чего... – пропищал Клоп. – Я же не знал, что парень твой человек... ты ведь знаешь, я на твоих никогда руку не поднимаю...

Король, не обращая внимания на оправдания Клопа, медленно, приволакивая ногу, подошел к Косте и сказал:

– Пойдешь со мной!

Константин не посмел возражать. На пороге, не оборачиваясь, Король промолвил:

– А ты, Клоп, на этот раз перешел границы дозволенного. Займитесь им!

Последние слова мужчина адресовал дюжим зэкам, ждавшим на улице. Те метнулись в помещение, и сразу же оттуда послышались звуки ударов, приглушенные крики и хруст костей. Костя напялил ушанку и принялся благодарить Короля.