Танки открыли огонь. Грузовики загорелись, солдаты попрыгали на землю, они метались в поисках укрытия или бежали в лес. Немцы захватили почти 130 пленных и согнали их в поле у дороги, отобрав кольца, сигареты, часы и перчатки. Один из немецких офицеров выстрелил в пленных первым, вслед за ним, вскинув автоматы, стали стрелять и солдаты, а дальше вступили в дело и танки, открыв пулеметный огонь. Нескольким американцам удалось добежать до деревьев, другие притворились мертвыми, хотя многих после расстрела добивали выстрелами в голову. Массовому убийству в деревне Баугнез предстояло стать столь же постыдным и мерзким деянием, как бойня в Мальмеди. Погибли восемьдесят четыре американца и несколько мирных жителей, пытавшихся спрятать сбежавших.

Пайпер, продолживший путь в Линьёвиль, при этих убийствах не присутствовал. Но, если вспомнить убийство пленных в Хонсфельде, не говоря уже о его жестокости на Восточном фронте, трудно представить, что он возразил бы. Позже он утверждал, что стрельба началась лишь тогда, когда пленные побежали к лесу. Несколько человек, спасшихся от бойни, ближе к вечеру вернулись к американским войскам.

Патруль из саперного батальона в Мальмеди оказался в деревне Баугнез в тот же день, когда ушли эсэсовцы, и увидел тела. Военный полицейский, регулировавший движение на перекрестке, ставший свидетелем бойни, был доставлен в штаб 1-й армии в Спа. Он рассказал Ходжесу и собравшимся офицерам, как пленных «согнали гуртом на поле в сторонке, офицер сделал два выстрела из пистолета, и сразу же затрещали пулеметы, и людей просто хладнокровно выкосили» {408}. Потрясенные штабисты в Спа были в ярости. «История предана огласке без промедления» {409}, – отметил начальник штаба генерала Ходжеса. Слухи о происшедшем, как лесной пожар, распространились по всем командным пунктам, дошли до Главного командования и до 12-й группы армий в Люксембурге, где, по словам Хансена, от этой новости «в комнате на мгновение перестали дышать – как будто она внезапно превратилась в вакуум» {410}. Генерал-майор Элвуд Кесада из 9-го тактического авиационного командования позаботился о том, чтобы его пилоты уже к утру обо всем узнали {411}. Повесткой дня становилась месть[33]. Передовые отряды боевой группы Пайпера выдвинулись в Линьёвиль, где впервые встретили сильное сопротивление – им дали отпор американские танки. В коротком и ожесточенном сражении они подожгли немецкие «Пантеру» и два тягача, в то время как американцы потеряли два «Шермана» и «самоходку» М-10. Солдаты Пайпера застрелили еще восемь пленных американцев. Впереди, в городке Ставло на реке Амблев, мирные жители с ужасом смотрели, как их американские освободители бегут на своих машинах. Многие начали паковать чемоданы, забирали с собой только самое ценное и еду. Они боялись новой, еще более свирепой мести немцев после акций Сопротивления в сентябре. Тогда жертв было двадцать две: и мужчин, и женщин убили в близлежащем Вербомоне немецкие солдаты {412}. Стремление бежать за Маас и хаос, который возникнет на дорогах, заставили американские власти запретить любые перемещения гражданских лиц. К счастью и для американцев, и для спасавших свои жизни бельгийцев, на закате Пайпер остановил свою колонну почти у самой окраины Ставло {413}.

Главная дорога шла по склону очень крутого холма, танкам Пайпера было негде там развернуться, а крутой поворот у въезда в город давал защитникам возможность сосредоточить весь огонь противотанковых орудий в одной точке. Пайпер приказал боевой группе отойти и обстрелял город из минометов и артиллерийских орудий, а тем временем отправил несколько своих танков на юг, в обход Ставло, переправиться через Сальм в Труа-Поне. Но, когда следом за танками поехали другие машины, американские войска провели контратаку, выйдя из Ставло окольными путями и ударив немцам во фланг. Атаку отбили, но Пайпер приказал провести еще один штурм города, на этот раз силами пехоты. Он потерял почти тридцать человек и решил подождать, пока не подойдет весь его батальон моторизованной пехоты. Когда наступила ночь, боевая группа издалека увидела фары американских военных машин, выдвинувшихся на запад, и на максимальной дальности открыла огонь по дороге из всех танковых орудий.

Продвижение боевой группы Пайпера.

В то время как боевая группа Пайпера прорывалась на запад вниз по долине реки Амблев, прибыли новые батальоны из 1-й дивизии США – укрепить южный подход к Эльзенборнской гряде. К вечеру 2-й батальон 26-го пехотного полка подготовил оборонительные позиции у Бюллингена. С четырьмя «истребителями танков» М-10 он был готов принять удар наступающих немцев, которых сдерживал огонь американской артиллерии, бьющей с гряды позади.

Жизненно важная битва за гряду уже шла к востоку, у Рохерата и Кринкельта. Генерал Робертсон из 2-й дивизии, направивший свой 23-й пехотный полк на линию фронта к востоку от этих деревень после того, как 99-ю дивизию оттеснили, начал выводить 38-й пехотный полк из Валершайда. Заградительный огонь американской артиллерии, ударившей в полдень, заставил немцев, отступавших с передовых позиций, прижаться к земле. Положение было запутанным и сложным, и огонь по своим становился реальной опасностью. Тем утром пилот P-47 «Тандерболт», вступив в бой с «Мессершмиттом» над позициями 3-го батальона, скинул бомбы и убил двенадцать своих.

Выставив усиленные взводы на фланговую защиту восточной стороны дороги от Валершайда на Рохерат, генерал Робертсон лично отправился встречать батальоны с грузовиками, чтобы доставить их на новые позиции у Рохерата.

По крайней мере крайний левый участок фронта, примерно в четырнадцати километрах к северу от Эльзенборна, казался прочным. 326-я народно-гренадерская дивизия предпринимала одну атаку за другой с обеих сторон Моншау, но американская артиллерия отбивала каждую. Новый сверхсекретный радиовзрыватель, или «Позит», впервые примененный на снарядах без разрешения высшего командования, показал поразительный эффект, когда снаряды рвались над атакующим противником, скашивая его солдат точно направленной взрывной волной.